— Не будет, — заверил Джефри. — Приехал лично их президент, и в его сопровождении на празднике не будет никого из них.

— Тогда ладно. Какого цвета твой костюм?

— Черного. И белая рубашка.

— Пресветлый Инг, как скучно! Так и быть, я внесу немного красок в твой блеклый вид, Морган. Какие еще новости в Тассете? Я разрываюсь между домом и лабораториями, некогда даже следить за сплетнями.

— Новости… — Джеф снова нахмурился. — Не самые приятные. Какая-то неведомая болезнь поражает ай-тере. Есть случаи со смертельным исходом.

— Допрыгались. — Хайди повела плечами. — А вы все утверждали, что проблемы Тассета в отсутствии гармонии между иль и ай. Признайся, Морган, причина бед куда глубже.

— Тебе не говорили, что иногда молчание — золото?

— Ты и говорил, дорогой. Что же, я не обладаю магией, мне волноваться не о чем.

— Я бы хотел, чтобы в твоем медицинском центре занялись этой проблемой.

— Дорого будет стоить, Джеф, — хмыкнула Хайди. — Например… Отмени налог для всех моих предприятий, и я помогу.

— Помоги, и я это сделаю.

— С тобой приятно иметь дело.

Джефри налили себе еще коньяка. От любой борьбы устаешь. Хайди ли не знать? Даже стало жаль бывшего мужа. Отдохнуть бы ему! Отрешиться от проблем. Но должность отдыха не предполагает.

— Джефри!

Звонкий голос Николь прорезал вечернюю тишину. Четырехлетняя черноволосая девочка с ярким красным бантом и в таком же ярком платьице подлетела к Моргану. Он подхватил ее на руки и усадил на колени.

— Здравствуй, Николь, — сказал малышке, и она радостно рассмеялась, обнимая их гостя. — Я принес тебе куклу. Няня отдаст.

Хайди покачала головой. Еще одна кукла! Скоро они начнут вываливаться из окон дома. Но она не запрещала Джефри дарить подарки названной дочери. Пусть, если уж ее папаша оказался не зайцем, как его животная форма, а твердолобым бараном.

— А у нас расцвели розы, — похвасталась девочка. — Даже та, которая никак не хотела просыпаться после зимы, ты помнишь?

— Конечно, душа моя.

— Идем, покажу! Мама, можно?

Хайди кивнула, и Николь потащила Моргана в сад. Дочь была такой энергичной! Нескоро они вернутся. Хозяйка дома посидела еще немного и направилась следом. Конечно, Джеф нашелся у той самой клумбы с чудом выжившей розой. Николь рассказывала, как ухаживать за цветами, а он слушал с тем же серьезным видом, с каким, наверное, принимал послов соседних государств.

— Николь, милая, у Джефри завтра важный день, он не может весь вечер слушать истории о розах, — напомнила Хайди.

— Но мама!

Ярко-серые глаза дочери блеснули упрямством.

— А тебе пора принимать ванну, няня уже ждет. Быстро!

— До встречи, Джефри, — совсем по-взрослому вздохнула Николь и поспешила в дом.

— Ты слишком строга к ней, Хайди, — сказал Морган.

— Ошибаешься. Просто я хочу, чтобы она привыкала к ответственности. А тебе надо жениться, Морган. Найти себе хорошенькую ай-тере. Или девушку без магии вовсе, она будет заглядывать тебе в рот и нарожает ребятишек.

— Спасибо, после брака с тобой у меня нет желания создавать семью.

— Это следовало бы сказать мне, — усмехнулась Хайди. — Но это будет неправдой. На самом деле, я действительно не стремлюсь замуж, но не из-за наших с тобой отношений, а потому что никого не смогу сделать счастливым. Не та я женщина.

— Вот и я не тот мужчина. Мне пора. Завтра прислать за тобой авто?

— Сама доберусь, — заверила госпожа эо Лайт. — Люблю, знаешь ли, всем управлять лично. До завтра, Джеф.

— До завтра, Хайди.

И Морган покинул ее дом. Хайди вернулась на веранду. Внутри распускала когти тоска. Она скучала. Злилась и скучала. И радовалась, что у нее есть Николь, потому что иначе стало бы совсем невмоготу. Может, Джефри и прав. Стоило бы найти себе мужчину. Но зачем? Любовника на ночь она отыщет и так. А любимого… Все говорили, Хайди любить не умеет. Оказались неправы, увы. Однако им об этом знать необязательно.

Незадолго до того

Макс Айлер

В столице Эвассона давно уже день сменился ночью. Первое время здесь Макс никак не мог привыкнуть к ночной темноте — в родном для него Тассете Инг и Форро скрывались с неба ровно на месяц, когда наступала великая ночь. Все остальное время было светло, а здесь темнело каждый вечер. Постепенно привык. Давно уже считал Эвассон родным: шутка ли? Десять лет он прожил здесь. Десять лет Кристин и Генрих Айлер называли его сыном. Тассет остался позади. Лишь месяц Максимилиан провел там пять лет назад в составе посольства Эвассона, едва не распрощался с жизнью, однако сумел помочь многим людям, а после вернулся сюда, к своим родным.