Глава 15

— То есть секс, — произнеся это слово, я почувствовала, как жар заливает шею, уши и щеки, — между нами был?

Когда даже мысленно проговаривала это слово, мне становилось не то чтобы отвратительно, но слишком неуютно. Как будто речь шла об испытании, которое следовало стоически пережить. Как, например, выщипывание бровей, чтобы придать им красивую форму, или традиционная медовая эпиляция перед свадьбой — по обычаям не владеющих магией предков.

Но еще я кожей ощущала, что Эльмин совсем близко. Чувствовала его дыхание, вдыхала запах. И в голове настойчиво крутилось, что если он чуть-чуть наклонится, то сможет меня поцеловать.

И что я этого… хочу? Чтобы эти пухлые, четко очерченные губы коснулись моих. Хочу почувствовать их вкус. Ощутить, как легкая темная щетина приятно оцарапает кожу, когда поцелуй станет глубже.

Кошмар! Насчет секса мы позже разберемся — есть у меня подозрения, что с ним была какая-то неправильность…

— Дженин? — растерянно произнес Эльмин, глядя в мои широко раскрытые глаза.

Не представляю, что на меня нашло. Никогда не делала так раньше. Точно знаю, пусть и не помню. Никогда первой не обнимала мужчину за шею, не притягивала к себе и не целовала…

Эльмин сначала ответил, приобняв за талию, а потом отстранился и нахмурился.

— Знаешь, ты даже целуешься теперь по-другому, как нормальная женщина, а не… захватчица!

В смысле? Я же первая начала, схватила, обняла, поцеловала. Чуть со стыда не сгорела! И все равно получилось как у нормальной женщины? Надеюсь, это был комплимент.

— Тебе понравилось? — робко уточнила я, стараясь не глядеть при этом на озадаченного мужчину.

Благо у меня было чем себя отвлечь: вода под лапшу закипела, следовало бросить в нее специи и налить ложку оливкового масла.

— Мне? Очень! Я бы сейчас с удовольствием затащил тебя в постель, но ты же не согласишься.

— Соглашусь, но после того, как все приготовлю…

— Не дай бог, тебя опять чем-нибудь стукнет и ты превратишься обратно из женщины в железную воительницу, — пробормотал Эльмин, нехотя отпуская меня, снова устраиваясь на диване и глядя вокруг большими глазами.

Я все еще смущалась, но готовить еду мне очень нравилось, а еще попутно наводить чистоту и красоту одним движением бровей — бытовые заклинания всегда давались мне легко. Всегда? Это память возвращается? Не буду думать об этом сейчас, лучше подам на стол.

— М-м-м… — Страстные постанывания голодного мужчины, дорвавшегося до вкусной еды, звучали лучшей музыкой. — Пэри небесные… в жизни ничего вкуснее не ел! Как ты могла?! Это нечестно, столько лет скрывать такой восхитительный талант!

Я сидела напротив него и улыбалась, как дура. Было невероятно приятно, что кто-то оценил мои старания. Словно раньше этого никогда не делали. А еще у Эльмина в уголке рта прилип листочек кинзы — с таким аппетитом он ел. Я не выдержала, наклонилась через стол и сняла эту зелень губами. Бесстыдно облизнулась: вкусно!

И снова почувствовала, как жар приливает к щекам.

— Провокаторша… — Быстро доев лапшу и облизнувшись, Эльмин вылез из-за стола, как пушинку подхватил меня на руки и понес, хищно ухмыляясь, в спальню.

Уложив на кровать и нависнув на вытянутых руках, он несколько секунд изучал мое лицо, чего-то выжидая, а потом поцеловал, властно, жадно сминая губы. Не помню, целовал ли меня когда-то кто-нибудь точно так же, чтобы дыхание перехватило и голова закружилась. Но отвечала я навряд ли, было у меня ощущение, что делаю это впервые. Не просто позволяю мужчине овладевать своим телом, а… поощряю, приобнимая за шею. И почти сразу тянусь за новым поцелуем, стоило нам прерваться.

А вот когда Эльмин попытался стянуть с меня одежду, я напряглась. Мысль о том, что кто-то… незнакомый… нет, вообще кто-то увидит меня обнаженной, пугала. Мне нужна была какая-то защита, ночная сорочка, простынь. Срочно!

Эльмин, почувствовав, что я не готова, принялся ласкать меня через платье, потом его руки проскользнули под подол, огладили мои бедра, проникли под резинку трусиков… Их прикосновения разжигали во мне стыд и желание. И я никак не могла определить, отчего сгораю сильнее, то бесстыдно выгибаясь, чтобы было легче ласкать мое разгоряченное тело, то сжимаясь, осознавая, как неподобающе себя веду.

Я то стонала от возбуждения, то поскуливала от смущения, но при этом почему-то не пыталась освободиться. Даже когда хотелось накрыть пылающее лицо, чтобы спрятаться от позора, я знала, что вырываться нельзя, потому что мужчина вправе… Но ведь мы не женаты! И очень зря…