Знаю, что они не будут смеяться надо мной за то, что я думал о ней; если мои приятели не дразнили меня за связь с женщиной, которая специально мочилась на кровать, чтобы она могла записать реакцию парней, то вряд ли они станут меня подкалывать за то, что я провел веселую ночь с кем-то, кто не мочился. (И да, это правдивая история).

Но я не понимаю, почему не могу избавиться от мысли о Марго. У меня и раньше были отношения на одну ночь. Я быстро трахался в баре отеля с незнакомкой, чье имя не узнал. Черт, у меня были серьезные подружки, причем некоторые отношения длились по году.

Так какого хрена эта девушка сводит меня с ума?

Может, дело в ее смехе или в том, как она хлопает ресницами. Возможно, дело в ее уверенности в себе, в ее игре нет ни капли застенчивости. Честно говоря, скорее всего, меня притягивает ее улыбка и то, как мерцают ее глаза, когда она счастлива.

Что бы это ни было, мне нужно, чтобы это прекратилось.

— В твоих мечтах, — говорит Ретт, это возвращает меня к реальности. Он делает глоток воды и выбрасывает ее в мусорный бак по другую сторону баррикады. — Что ты собираешься делать сегодня утром? Личный рекорд? Бежать определенное время?

— Я чувствую себя довольно хорошо. — Я разминаю руки и надвигаю на глаза солнцезащитные очки. — Прекрасный день для забега. Может, потренируюсь и поставлю личный рекорд.

— Прекрасный день? Холодно. — Холден натягивает перчатки и дрожит. — Бег в погоду ниже нуля градусов должен быть незаконным.

— Ты вырос в Иллинойсе. Как ты до сих пор думаешь, что это холодно? — спрашиваю я.

— Потому что я чувствительный человек, который предпочитает более теплый климат.

— Беги быстрее, чтобы быстрее финишировать. — Я похлопываю его по плечу и киваю в знак приветствия ряду парней впереди. Этот забег всегда привлекает парней из колледжа, приехавших домой на каникулы, и мне нравится выстраиваться рядом с ними. Они думают, что я какой-то старик, который не может сбросить отрицательный сплит, и мне забавно видеть удивление на их лицах, когда я обгоняю их на последней миле. — И перестань жаловаться.

— Мы ведь обедаем после этого? — спрашивает Ретт. — Я сказал Джаде, что мы можем пойти в новый ресторан с пастой, который находится на соседней улице от нашего дома.

— По-моему, неплохо. Последний прибежавший покупает на всех.

— Нечестно, — простонал Холден. — Вы все знаете, что я самый медленный из нас троих.

— Ты не медленный, Эйч. Ты бежишь в своем собственном темпе, — говорю я ему. — И что я всегда говорю?

— Мили есть мили, неважно, как быстро, — ворчит он, и я киваю.

— Совершенно верно, друг мой. — Я щелкаю часами и навожу палец на кнопку старта. — Увидимся на другой стороне.

Комментатор забега подает сигнал, и я стартую, уворачиваясь от шестилетнего ребенка, которого вот-вот сметет толпа очень амбициозных бегунов.

Я выдыхаю, пока мои легкие приспосабливаются к холоду, покусывающему мой нос. Холден может жаловаться, что холодно, но лучшего утра для пробежки и не придумаешь. Воздух неподвижен. Небо чистое, а солнце делает бесконечно теплее.

На отметке в полмили я набираю темп, зная, что мои соперники любят бежать слишком быстро, пока не начинают падать как мухи. Я предпочитаю более длинные дистанции коротким спринтам, но время от времени бывает интересно сменить обстановку.

Как сегодня.

Я бегу намного ниже своего личного рекорда на 5 км — четырнадцать минут, которого я не побил с тех пор как мне было двадцать с лишним.

Усилие кажется лёгким, — я наслаждаюсь моментом и слежу за лидером впереди. Ребенок с табличкой подбадривает меня, и я нерешительно машу рукой волонтерам, которые блокируют для нас движение.

Боль начинается на полпути.

Знакомое жжение в ногах поднимается от икр к квадрицепсам. Мои подколенные сухожилия кричат на меня, когда я поднимаюсь по небольшому склону, и шепотом ругаюсь на того, кто, черт возьми, выбрал эту дистанцию.

Когда я пересекаю двухмильную отметку на четыре секунды раньше, чем мой личный рекорд, я понимаю, что должен принять решение: либо я должен сделать это сейчас, либо исчерпаю свой ресурс. У меня нет еще двадцати миль, чтобы оторваться от парня впереди меня.

К черту.

С таким же успехом можно сделать мой последний забег в этом году веселым.

Скрежеща зубами, я огибаю поворот и ищу внутри себя колодец, к которому обращаюсь, когда нужно копнуть поглубже. Когда мне нужно еще сильнее напрячься, чтобы достичь своих целей, и я прохожу пятое место, затем четвертое.

Мое тело словно восстает против меня.

Я никогда не думал, что буду жалеть о том, что не пробежал пять раз эту дистанцию.

Мои ноги тяжелые, как свинец, а легкие жжет от холода середины декабря.