– А кто хозяева? Та краля в красном галстуке пионерском?

– Не твое дело. О себе лучше думай, о безопасности.

– Хороша фифочка, – скалился сальной улыбкой Пистон, – была у меня по молодости комсорг. Вот такенная бабёнка. Ты не смотри, что все они правильные и лозунгами судачат. Если их раздеть, знаешь какие они..! У-ух!..

– Хлебальник завалил, – отрезал я. – То же мне, Казанова тряпочный нашелся.

– Да ладно, ладно, Начальник! – примирительно развел руками Пистон. – я же совет просто дал, я же старше тебя.

– Харэ базарить, бывалый. Если бы возраст придавал мозгов, то ты был бы уже кандидат наук.

– А я может и есть кандидат наук, – вдруг заявил алкаш. – В прошлом…

– А я сын Брежнева. Вот мы и встретились.

Я порылся в цветочном горшке на небольшой веранде и нашел ключ. Открыл навесной замок и распахнул скрипучую, но крепкую дверь. Мы зашли в домик.

– Вот диван, вот стол, вот кресло, – указывал я. – Все для жизни есть. Располагайся.

– А жратва где? – поджал губы Пистон.

– Завтра привезу, – сказал я. – А пока тебе тут картошки хватит. В погребе достанешь, хоть и прошлогодняя, но сказали, что нормальная еще, есть можно. Электроплита есть, кастрюля вон висит на стене. Отваришь картохи и поужинаешь.

– Картошка без сала? – грустно скривился Пистон. – Что баба без сисек…

– Эко ты привереда, будешь выкаблучиваться, поедешь таки в КПЗ.

– Да лан, Начальник, я просто чай не могу найти. Как без чаёчка-то?

– Заварка тоже есть, – я вспомнил инструктаж Алены на счет того, что где лежит.

– Где она? – Пистон уже шарил в буфете, гремя посудой. – Не могу увидеть…

– Дачные пассатижи! Какой ты, однако, беспомощный. Вон же заварка! В аптечке в банке из-под кофе с наклейкой из пластыря «соль».

– А все, нашел! Спасибо, Начальник…

Вернулся в отдел на автобусе. Во дворике в курилке дымил Баночкин.

Я подошел к дежурному:

– А ты чего на улице? Раньше в помещении дымил и ничего.

– Купер запретил, – тихо и грустно пожал широкими плечами Михаил. – Это самое… сказал, что я лицо отдела. Представляешь? Дескать, граждане приходят и видят курящего милиционера сразу, и думают, что все мы тут бездельники, ни хрена не работаем, только перекуры устраиваем.

– Сомнительная аргументация.

– Чего?

– Я говорю, темнит Купер.

– Вот и я про тоже… – закивал Михаил. – Какое я, к лешим, лицо отдела? Если исходить из соображений Купера, то глядя на мою рожу, граждане должны думать, что мы тут не перекуриваем, а жрём круглосуточно.

– Кстати, на счет еды… Ты физо-то пересдал?

– Да какой-там… – тут же сник дежурный, повесил голову на широкую грудь, – завалил опять. В область мотался, там сдавал. Думал договориться, раньше так делали частенько, а сейчас лавочку прикрыли. Чую, наш несравненный Купер постарался и науськал областных, чтобы наш отдел валили.

– Информация достоверная?

– Это мои предположения, но уверен, что так оно и есть. Вот гадина! Ох… где же наш дорогой Петр Петрович?

– А сам по-честному не хочешь пересдать?

– Да ты что? Ты на мое пузо посмотри, на него телевизор можно ставить и тумбочка не понадобится. Одна попытка мне осталась, чтобы пересдать, если не получится, то… – Миха осекся, вздохнул и тихо добавил. – Могут вообще снять с должности, по несоответствию…

– Вот тем более тебе надо самому подготовиться. Физически…

– Как?

– А про спорт и похудение ничего не слышал.

– Чего? Не жрать? Еще и бегать? Я так не смогу.

– А ты и не пробовал. Для начала давай на спорт поднажмем, а про «пожрать» потом разберемся, может и не придется тебе пайку урезать. Я вот например, по утрам бегаю, потом турник, брусья, а в общаге в комнате иногда балуюсь гирьками. Прикупил себе парочку в спорттоварах.

– Спасибо, Сан Саныч, за предложение, но единственным спортом, которым я в своей жизни занимался – это были шахматы в детстве.

– Шахматы не спорт, – покачал я головой. – Вот пойдешь по ночи и хулиганы нападут, как ты им шах или мат поставишь?

– Ну не скажи… Шахматы в драке очень помогают. Один раз я троих чуть ли не до больнички уработал. В старших классах было дело.

– Ты? – я с сомнением на него прищурился.

– Ну да… Вот как раз шахматы мне и помогли. Я доской шахматной ка-ак вдарил! Один сразу без памяти, второй скрючился, а третий побежал, так я кинул вдогонку доску. Прямо по хребту. Он потом месяц скрючившись ходил, и, говорят, всю одежду, что была в клетку, выбросил. А ты говоришь, шахматы не спорт.