– Очень сложный и интересный вопрос. Факторов сразу несколько. Во-первых, мы вообще не знаем, образуется ли она при заражении через кровь. Данных нет. Во-вторых, вы держитесь молодцом, но на самом деле очень слабы. Возможно, на связь просто нет магических сил. В-третьих, связь возникает при регулярном обмене энергией, так что у вас с Мейером её и не будет. Вы же энергией не обмениваетесь. Лиза, я понимаю, что у вас много вопросов, но сейчас вам лучше пойти поспать. Мы с Полин не будем шуметь. Не стоит истощать и без того невеликие ресурсы тела. Вы чудом пережили оборот, не нужно испытывать судьбу второй раз. Поели? Идите поспите.

Я действительно осоловела от еды. Сонливость накатила с такой силой, что я всерьёз рассматривала вариант уснуть в омлете. Если так разобраться, то он в этом плане ничем не хуже салата.

– Прошу прощения, но я и правда вынуждена вас покинуть. У меня выдался на редкость напряжённый день… то есть утро… то есть ещё прошлый день… – запуталась я. – В общем, пойду вздремну. Благодарю за компанию и очень рада нашему знакомству.

– Мы не будем вас беспокоить, отдыхайте, – улыбнулся Клар. – Приятных снов.

Полин хотела что-то добавить, но под суровым взглядом старшего брата сникла и лишь улыбнулась, провожая меня взглядом. Стоило двери в каюту закрыться, как из гостиной донёсся шуршащий приглушённый шёпот, но вслушиваться не было сил.

Я сняла обувь и кофту, выглянула за окно, где вдалеке похожие на северных кошек облака обнимали горы мягкими пушистыми лапами. Забралась под одеяло, закрыла глаза и отключилась, словно кто-то перещёлкнул тумблер.

Спала крепко и без сновидений.

Я пытаюсь убедить себя в том, что твой побег к лучшему. Но получается плохо. Я по-прежнему не знаю, с кем именно ты сбежала. Внёс в список всех знакомых и незнакомых, особенно тех, кто исчез из поля зрения. В остальном – я всё ещё не знаю, кто твой таинственный любовник.

На аэровокзале случился скандал, о котором гудит весь город. Вроде бы какую-то девушку затащили на дирижабль силой, но капитан уже передал сведения, что это была какая-то семейная шутка. Но я всё равно переживаю: а не ты ли попала в руки к какому-то мерзавцу? Чувствую ответственность за твоё благополучие и вину за то, что не устроил твою судьбу сам. При этом видеть тебя мне было бы мучительно.

Мама настаивает на том, что стоит расслабиться и выдохнуть, но я не могу. В грудь словно насыпали битого стекла – каждый вдох причиняет боль. И то, с какой лёгкостью ты меняешь позицию, сводит с ума. Сначала ты предлагаешь ждать несколько месяцев, пока не сможешь давать клятвы, но сразу после этого разговора пропадаешь. Я совсем запутался и уже не знаю, правильно ли поступил. Возможно, стоило проявить терпение и попытаться взять с тебя такую клятву, чтобы ты не смогла мне изменять. Но смог бы я простить и забыть то, как ты поступила? Вероятно, нет, а значит, всё бессмысленно.

Всё бессмысленно, Лисса.

Я могу написать и сжечь хоть сто писем, нарисовать хоть миллион твоих портретов, это не помогает прогнать мысли о тебе. Ничего не помогает. Сегодня я проиграл бой младшему брату, а мне даже дела нет до того, что он меня остриг. Ни до чего дела нет.

Мама говорит, что я ещё успею построить другие отношения, но сейчас одна лишь мысль об этом вызывает лютейшее отвращение и боль. Не хочу больше ничего. Хочу вернуться назад в тот день, когда увидел твой портрет, и просто не заходить в ту комнату. Не знать тебя, не думать и не переживать.

А ведь нам ещё предстоит придумать какую-то легенду твоего исчезновения, и каждый из вариантов хуже другого. И даже Эль особо не злорадствует, а значит, моё положение жалко до того предела, когда даже близкие люди стыдливо отводят глаза, лишь бы на тебя не смотреть.

Знаешь, когда ты не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, я заволновался и пошёл к тебе. Пока дошёл до двери твоей спальни, успел передумать кучу мыслей. В том числе, что если ты жива, то, может, к дьюкам все эти предрассудки и поговорки о том, что лучше смерть, чем гулящая жена. И когда обнаружил твою комнату пустой, испытал очередное разочарование, сравнимое с чувством, когда набираешь в руки воды, чтобы напиться, а в них оказывается болотная жижа, отдающая тухлятиной.

Когда-то в Вилерии был проповедник, который говорил, что вилерианцы не будут счастливы, пока несут погромы и разрушения в другие миры. Не могу перестать думать о том, что происходящее – расплата за те походы, в которых я успел поучаствовать. Мы всегда убеждаем себя и друг друга, что женщин из других миров мы едва ли не спасаем, но ведь есть и другая точка зрения. Да, есть миры, откуда переселенки приходят добровольно, но в большинстве случаев их отдают насильно. Пусть они потом привыкают и живут сытой и хорошей жизнью, это не отменяет того, что мы – воры и похитители. До встречи с тобой я даже не думал об этом так. Если послушать наших, то выходит, что мы освободители и спасители. Но от чего я спас тебя? От титула, от близости к семье, от возможности править страной, в которой ты родилась?