— Только с Ленкой этой Доронькин накололся. Найти её не может. Ясное дело, смылась девчонка с иконой.

— А ты откуда знаешь?

— Знаю, — многозначительно сказал Шигин.

— А все-таки?

— Сам звонил. Сначала хотел, чтобы я сгонял к её подруге, Мартынова там в последнее время проживала. Я уже собрался из дому выходить, но вдруг опять звонок, Славик на проводе. Сказал, отбой, дома сиди.

Шигин замолчал. Николай не торопил его, он видел, что Костыль, начав говорить, выложит все.

— Перезвонил потом часа через два, злой, как черт. Я так понял, что подружка Мартыновой сама со вчерашнего вечера её не видала. Так-то вот, — злорадно ухмыльнулся Шигин.

— Хорошее дело, — нахмурился Першин.

Он вспомнил, как утром Доронькин названивал по телефону, называл кого-то сукой, пока Николай спал. Значит, Леночку разыскивал.

Разговор с Костылем внес некоторую ясность в происходящее, но искать ответ на многие вопросы предстояло самому. А вопросов в голове у Николая вертелось немало. Зачем, например, Доронькин его спаивал вчера? В том, что это было именно так, Першин теперь не сомневался.

— В общем, так, — заключил он, — на ваши уголовные делишки мне наплевать, но скажи своему шефу, если не вернет то, что взял, наведу на него ментовку. Мне терять нечего. Понял? Пусть вернет, что взял, иначе будут крупные неприятности.

Пока Николай ехал домой, всю дорогу размышлял о случившемся. С кражей иконы и монет картина более-менее прояснилась. Стало нестерпимо грустно. Никогда не считал Славика хорошим другом, но и гадости такой тоже не ожидал.

Вспомнил, что мать никогда по-настоящему не верила Доронькину, ко всему их семейству относилась настороженно. Мать…

Николай вздохнул. За эти два дня произошло столько событий, сколько раньше и за год не случалось. С ним вообще никогда ничего не случалось при том образе жизни, что вел. Прозябание и тоска. Сейчас все было иначе, он словно проснулся от спячки и почувствовал себя другим человеком.

Приехав домой, Николай первым делом позвонил своему начальнику.

— Отпуск нужен. За свой счет, конечно. По семейным обстоятельствам.

Шеф даже не стал уточнять деталей. Нужен, так бери, можно было понять по голосу. Он даже не настаивал, чтобы в понедельник Першин появился в институте и собственноручно написал заявление.

— Сделаем, не беспокойся, — милостиво разрешил руководитель.

Еще бы не разрешить, если весь институт имел в среднем полтора рабочих часа в неделю. Отсутствие Першина вообще мог бы никто и не заметить, но Николай решил подстраховаться.

А дальше… Дальнейшие действия виделись ему достаточно смутно. Прежде всего необходимо было отыскать человека, который бы рассказал ему о том, что же произошло тогда в Ежовке.

Эта задача только на первый взгляд казалась простой. Бабушка Маня давно померла, лет десять назад в результате несчастного случая погиб дядька Федя. Настя, горластая, веселая, которой, казалось, сносу не будет, ненадолго пережила мужа. Простудилась зимой, подхватила воспаление легких и умолкла навсегда.

Мать, помнил Колька, сильно переживала похороны родных. С её слов знал, что дочери Насти и Феди, заколотив дом в Родоманове, разъехались кто куда. Валя, старшая, кажется, в Вязьме живет, а младшая, Аннушка, ещё дальше упорхнула. Так что никаких родственников в тех краях у Николая больше не осталось.

Была ещё мамина подруга тетя Люба, Любовь Ивановна Пчелкина. Если кто и мог что-то интересное рассказать Николаю, то это она. Только вот где её искать? Последний раз она приезжала к ним в гости года за полтора до маминой смерти. У неё была ещё дочь Вера, вспомнил он, худощавая угловатая особа. Она тоже пару раз приезжала вместе с матерью в Москву. Николай помнил, что он чувствовал себя очень неловко и скованно в её обществе. Кажется, она работала учительницей в Гагарине.

Ну да! Николай в возбуждении заходил по комнате. Пчелкины из Родоманова в Гагарин переехали. Тетя Люба несколько раз звонила матери оттуда. В принципе, город Гагарин не Москва, человека там найти можно.

Раздавшийся телефонный звонок ударил по нервам.

Николай осторожно приблизился к аппарату. Он не ждал сейчас никаких звонков.

— Алло, — скованно сказал он.

— Мне нужен Першин Николай Федорович, — строго сказал незнакомый женский голос.

— Это я, — с удивлением ответил Николай.

— С вами говорит дочь Любови Ивановны Пчелкиной. Меня зовут Вера. Маме очень плохо, она в больнице. — Голос дрогнул. — Она… хотела бы видеть вас. Говорит, что это очень важно. Вы сможете приехать?

Николай, слушая далекую Веру, не мог прийти в себя от изумления. Такого не бывает! С ним никогда не случалось подобных совпадений.

— Алло, вы слышите меня? Мама беспокоится. Она… она очень плоха.

— Да, да, я приеду. Вера, не волнуйтесь, я обязательно приеду!