Я никогда ни с кем не делился подробностями смерти Папы. Ни с моими друзьями, ни с Хлоей, ни даже с Сиенной. Все, что она знает, — это то, что Десятый был рядом, когда умер его отец.

Но по какой-то причине я хочу рассказать ей об этом сейчас. Она хочет знать, и, может быть, если я расскажу ей об этом, она наконец скажет мне, зачем она на самом деле здесь.

Я ерзаю на скользкой скамейке, упираясь локтями в прохладный сухой бетон. — Он вез меня на хоккейную тренировку. У него начались боли в груди, и он потерял управление, виляя машиной по дороге. — Мой желудок сжимается, когда воспоминания снова окутывают меня. — Я схватил руль и рывком вывел пикап на обочину. Мне удалось остановить машину и позвонить в 911. Он потерял сознание, пока диспетчер говорил мне, что парамедики уже едут. Но они не успели приехать вовремя.

Папа?

Папа. Папа!

Я тряс его. Ждал, что он придет в себя, что его глаза откроются в любую секунду.

Но они так и не открылись.

Я рада, что ты был последним, кого он видел. Так сказала мне мама на его похоронах. Как будто я должен был быть благодарен за то, что стал свидетелем смерти отца. Что я был рядом, держал его за руку и все равно не спас его.

— Когда парамедики наконец приехали, он уже умер.

Сиенна придвигается ближе, в ее зеленых глазах читается беспокойство и, возможно, даже боль. Как будто она чувствует мою боль, как свою собственную. Она протягивает руку, как девушка, привыкшая утешать, но опускает ее. У нее всегда так хорошо получалось утешать меня. Лучше всех.

Она никогда не узнает, сколько раз спасала меня.

— Мне очень жаль, Люк, — бормочет она. Я едва слышу ее из-за журчания воды. — Это ужасно.

Я киваю.

— Это отстой.

— Держу пари, ты действительно скучаешь по нему.

Я вынужден отвести от нее взгляд и поднять его на одинокую полную луну в темном небе, прежде чем она заметит слезы, щиплющие мои глаза.

— Каждый день.

Она снова наклоняется на дюйм. Если она пододвинется еще ближе, ее голая нога коснется моей, и я не уверен, что смогу сдержаться от того, чтобы не вогнать в нее свой член и не прогнать все болезненные воспоминания прочь.

— Десятый тоже потерял отца. Так что я знаю, как это больно.

Я прочищаю горло, и наконец-то снова могу встретиться с ней взглядом.

— Что между вами двумя происходит?

— Между мной и Десятым? Мы просто друзья.

— Ты уверена?

Она закатывает глаза, но на ее щеках появляется румянец.

— Я даже не знаю, как он выглядит. И он живет в Калифорнии.

— А что, если бы он переехал сюда ради тебя? Ты бы встречалась с ним? — Я не уверен, каким должен быть ее ответ. Мы — один и тот же человек, но она этого не знает. Какую версию меня она бы выбрала?

— Я не знаю. — Она прикусывает губу. — Наверное, я была бы слишком напугана, чтобы разрушить нашу дружбу.

Разочарование сжимает мне грудь. Даже если бы я сейчас признался, она все равно не захотела бы меня.

— Люк. — Сиенна снова нерешительно придвигается ближе. — Что случилось с Хлоей?

Мой позвоночник напрягается.

Хлоя. Откуда, черт возьми, она знает о Хлое? Вайолет, должно быть, рассказала ей. Я никогда не упоминал Хлою при Сиенне. Я вообще не могу вспомнить, когда в последний раз произносил ее имя вслух. Конечно, с тех пор, как появилась Сиенна.

Она не узнает о Хлое, если все еще так много от меня скрывает. Я во многом признался Сиенне сегодня вечером. Теперь ее очередь.

— Почему ты на самом деле здесь? Почему ты уехала из Уэйкфилда?

Ее рот приоткрывается, пока она раздумывает, сказать ли мне наконец правду.

Мелодия звонка пронзает безмолвную тьму вокруг нас.

Сиенна выпрыгивает из джакузи, и вода плещется вокруг нее. Моя промокшая футболка прилипает к каждому восхитительному изгибу ее тела. Она вытирает руки одним из полотенец, прежде чем обернуть им плечи и ответить на звонок.

— Привет, мам! Нет, я вообще-то не в общежитии. Люк привез меня в папин дом.

Она лишь мельком оглядывается на меня, прежде чем направиться внутрь.

Оставляя меня наедине ни с чем, кроме тишины, воды и луны. Ни с чем, кроме меня и воспоминания о тонущей девушке, которую я не смог спасти.

После того, как Сиенна поговорила с мамой по телефону, она делает снимок Бада и отправляет его Десятому.

Сиенна

Я знаю, что ты собачник. И сегодня я встретила милейшего щенка. Правда он милый?