Уэс и Сиенна — единственные двое абсолютно трезвых. Как капитан хоккейной команды, Уэс строго следит за тем, чтобы не употреблять алкоголь во время сезона. А Сиенна, несомненно, сидела на вечеринке и переживала за меня. Вот почему они все здесь.

В спортзале почти никого нет, кроме меня и металлического лязга моих гантелей. Пот стекает по моему лицу, когда я опускаю гантели.

— Какого черта вы здесь делаете?

— Какого черта ты здесь делаешь? — Огрызается Уэс в ответ.

— Ты слишком много занимаешься, Люк. — Вмешивается Вайолет, потому что знает, что я не стану с ней ссориться. — Тебе нужно время от времени ходить на вечеринки и немного веселиться. Отдыхать.

Я игнорирую их, прожигая Сиенну взглядом, словно слова сорвались именно с ее губ. Не отрывая взгляда от нее, я говорю остальным:

— Тащите свои пьяные задницы по домам. Мне нужно поговорить со своей сводной сестрой.

Вайолет сочувственно улыбается Сиенне, а Джульет одними губами говорит: "Удачи", но никто из них не возражает, когда Уэс выводит их всех.

Сиенна сглатывает, когда я встаю и медленно направляюсь к ней. Пот стекает с моих висков и шеи, пропитывая футболку.

— Я беспокоюсь о тебе. — Ее голос дрожит. — Ты можешь пострадать, если будешь продолжать в том же духе, а ты уже и так достаточно настрадался.

Я сокращаю расстояние между нами и тянусь к ней, лаская ее нежную щеку. Боже, я никогда не перестану быть благодарным за то, как сильно она заботится обо мне. Почти так же сильно, как я забочусь о ней.

— Тебе нужно перестать гробить свое тело, как будто ты его наказываешь. С тобой все в порядке. Ни в чем, что случилось с твоим отцом, Хлоей, Вайолет или мной, нет твоей вины. — Ее рука ласкает мою щеку, посылая мурашки по спине и одновременно принося теплое утешение. — Ты спас меня. Ты такой хороший, Люк. Намного лучше, чем ты думаешь.

Мои губы прижимаются к ее губам. Сиенна намного лучше, чем я заслуживаю.

Ее губы прижимаются к моим. Она вцепляется в мою футболку и притягивает меня ближе, впиваясь зубами в мою нижнюю губу, прежде всосать ее между своих губ. Я провожу языком по ее губам, танцуя с ними, пока она не начинает постанывать. Я посасываю ее язык, пока она не становится податливой в моих руках.

— Ты спасла меня, Сиенна. Я столько раз не знал, как мне дальше жить. А потом я вспоминал о тебе.

Слезы блестят в этих великолепных зеленых глазах, которые покорили мое сердце в ту первую ночь в отеле.

— Если ты получишь травму, то, возможно, больше не сможешь играть в хоккей. Тебя могут не задрафтовать.

Я киваю, проводя большим пальцем по ее щеке. Ее глаза почти закрываются.

— Если это то, чего ты хочешь, я буду осторожнее. Хорошо?

Она кивает, открывая рот, но я не даю ей шанса ответить, прежде чем подхватываю ее на руки, целую и несу в душ в раздевалке.

Когда ставлю ее на ноги, я глажу ее лицо, прежде чем снять с нее платье, пока она улыбается мне.

Воспоминания о той первой ночи с Сиенной в ее гостиничном номере нахлынули на меня. Как она хлопала ресницами, спрашивая, не хочу ли я последовать за ней в номер, как вставала на цыпочки, чтобы стянуть пиджак с моих плеч, как пыталась не дать мне увидеть ее синяки, как каждое ее прикосновение воспламеняло меня.

Ее пальцы касаются моей щеки, не обращая внимания на пот.

— Я очень, очень рада, что встретила тебя, Люк.

Я обхватываю ее лицо обеими руками. Мне нравится смотреть на ее тело, но я бы предпочел заглянуть в ее душу.

— Я так чертовски счастлив, что встретил тебя, Сиенна. Если бы ты попросила меня, я бы разорвал весь мир на части ради тебя.

От ее легкой улыбки я таю.

— Я знаю.

Я несу ее в душ и включаю воду, одновременно с этим мы снимаем с себя остатки одежды. Она заходит под воду, и я наслаждаюсь тем, как она закрывает глаза, откидывает голову назад, когда вода омывает ее обнаженную кожу, стекая по ее совершенному телу.

Когда глаза Сиенны открываются, она с улыбкой направляется ко мне. С той самой улыбкой, которая была на ее лице в тот вечер в баре отеля.

— Позволь мне позаботиться о тебе.

Она берет шампунь, приказывает мне наклониться ниже, и упереться руками в стену позади нее, пока она наносит шампунь на мои волосы, а затем массирует мне кожу головы. Я не могу сдержать вырвавшийся стон.

Как только пена смывается с моих волос и стекает по плечам, она натирает меня мылом, любуясь каждым дюймом, пока моет мое лицо, плечи, спину, грудь, пресс. Затем она толкает меня к стене и опускается на колени.

Я едва не застонал.

— Я никогда не устану от этого зрелища.