— Я не знаю. Я спросила его, и он сказал: “Значит, ты еще не нашла”. Я не знаю, что, черт возьми, это значит. Как ты узнал, что он здесь? — Это чудо, что они появились вовремя. Маркус уже думает, что его жизнь закончена — что такое небольшой тюремный срок?

— Финн. — Люк кивает в сторону своего товарища по команде. — Ему удалось отследить номер этого мудака.

Спасибо богу за Финна. Спасибо богу за них всех. Особенно за Люка.

— Откуда у тебя его номер?

Я не помню, чтобы когда-нибудь показывала его ему.

Он на секунду замирает, прежде чем признать:

— Твой телефон.

Просто признай это, Люк. Признай, что ты — Десятый. Почему ты все еще скрываешь это от меня? Ты же знаешь, что я люблю тебя — обе версии. И мужчину в маске, и сводного брата.

Люблю. Я люблю его. Как бы ни было страшно призваться в этом самой себе. И как я смогу признаться ему в этом вслух, рискнуть своим сердцем, — я понятия не имею.

Но я слишком устала, чтобы спорить с ним сейчас о секрете, который он возможно скрывает или не скрывает от меня. Все, чего я хочу, — это уйти с ним куда-нибудь в тихое место и забыть о том, что все это вообще произошло.

Финн опускается на колени и собирает вещи, которые Маркус вытряхнул на землю, возвращая мне мой рюкзак и разбитый фотоаппарат.

— Спасибо, — выдавливаю я, но не могу заставить себя улыбнуться ему. Этот фотоаппарат значил для меня больше, чем я думала. И я не понимала, как много, пока его не уничтожили.

Люк, должно быть, заметил явное огорчение на моем лице.

— Мы купим тебе новый.

Глупые слезы наворачиваются мне на глаза, и мне приходится отвернуться, чтобы остальные “Дьяволы” не видели, как я плачу из-за гребаного фотоаппарата.

— Все в порядке.

— Увидимся дома? — Спрашивает Нокс Люка.

Люк коротко кивает, прежде чем его рука опускается на мою поясницу, и он ведет меня к своей машине. Три “Дьявола” забираются обратно в другую и уезжают. Люк хватает мой рюкзак и бросает его на пассажирское сиденье, прежде чем забрать у меня фотоаппарат и осмотреть его.

Он улыбается, вытаскивая маленький фрагмент.

— Пленка все еще цела. Возможно, ты больше не сможешь делать снимки, но ты можешь проявить те, что уже сделала.

Я снова обнимаю его, и меня охватывает облегчение.

Люк прижимает меня к двери, а затем снова обнимает. Это объятие — крепкое и теплое. Я не хочу, чтобы такие объятия когда-нибудь прекращались.

— Я больше не хочу, чтобы ты разгуливала по кампусу одна. Если тебе нужно куда-то попасть, позвони мне, чтобы я тебя подвез.

— Ты слишком занят, чтобы возить меня повсюду. У тебя занятия, тренировки и…

— Я никогда не буду слишком занят для тебя. Я все устрою. — Его тон такой же мягкий и успокаивающий, как руки, обнимающие меня. — Но, если я действительно не смогу, я пошлю одного из “Дьяволов”.

Я закатываю глаза.

— Точно. Они же не похищали меня раньше или что-то в этом роде.

— Теперь они ничего с тобой не сделают. Они знают.

— Что знают?

— Что ты под запретом. — Его серые глаза впиваются в меня, и мое сердце замирает.

— Маркус знает о нас, Люк.

Его брови низко нависают над глазами, а спина напрягается.

— Это невозможно.

— Он спросил, нравится ли мне, когда мой сводный брат меня трахает, так что да, очевидно, он — знает. — Я прикусываю дрожащую губу. — Он сказал, что позаботится, чтобы все узнали.

Люк снова прижимает меня к себе.

— У него нет доказательств. Он просто сказал это, чтобы напугать тебя. Я не знаю, как, блядь, этот мудак узнал, но больше никто не узнает, ясно?

Я киваю, хотя и не совсем уверена, что он прав. Если Маркус узнал, значит, и все остальные могут. Наверняка, кто-то из кампуса передал ему эту информацию.

Люк открывает мне дверь и затем, сам скользнув за руль, заводит машину.

— Если ты когда-нибудь окажешься в кампусе одна и не сможешь дозвониться до меня, тебе нужно позвонить в службу безопасности, чтобы они тебя сопроводили. Они здесь для этого и нужны.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы неохотно согласиться с его приказом, в машине включается мультимедиа.