Мои родители держатся за руки. В какую параллельную вселенную я телепортировалась за последние несколько дней?

— Мы можем с тобой поговорить? — Спрашивает мама.

Джульет спрыгивает с кровати и натягивает ботинки.

— Звучит как нелепое семейное дерьмо. Я ухожу.

Когда дверь за ней закрывается, мои родители встают посреди комнаты, а я сажусь, скрестив ноги, на своей кровати.

— Что случилось?

Они обмениваются улыбками и снова поворачиваются ко мне. Как будто они вообще не проводили времени врозь, не говоря уже о десяти годах.

— Мы собираемся попытаться наладить наши отношения снова. — Улыбка в маминых глазах — самая искренняя, из тех, что я видела на ее лице впервые за долгое время. — Мы подумали, что ты могла бы вернуться к нам домой после выпускных экзаменов этого года. Если, конечно, ты не хочешь продолжать учиться в “Даймонде”.

В моей голове закрутилось торнадо. Мои родители не только снова сошлись, они уже планируют жить вместе. И они хотят, чтобы я поехала домой с ними.

— Вы хотите, чтобы я снова перевелась?

— Все в порядке, если ты хочешь закончить учебу здесь. Но теперь, когда дело против Маркуса заведено, ты можешь переехать обратно домой. Ты будешь в безопасности. Мы снова сможем стать семьей.

— Новой и улучшенной. — Глаза отца за стеклами очков загораются.

Я должна быть счастлива. Это то, чего я так хотела — мои родители счастливы и вместе, снова жить в безопасности в родном городе, а Маркусу грозят юридические последствия за тот ад, через который он заставил меня пройти.

Но не счастье сжимает мою грудь.

— Хорошо. Я вернусь.

В «Даймонде» для меня все равно ничего не осталось.

Мягкие шаги мамы раздаются по тонкому ковру, прежде чем она опускается на матрас. Ее рука ложится на мое колено.

— Милый, ты не мог бы принести нам что-нибудь перекусить? — спрашивает она папу. — Я сегодня еще ничего не ела.

Папа с энтузиазмом кивает, слишком довольный тем, что может быть полезен, и записывает наши заказы в свой телефон.

Как только он уходит, мама сжимает мое колено.

— Ты уверена, что не против того, чтобы мы с твоим отцом снова были вместе? Я хочу, чтобы ты была со мной честна. Это не твоя работа — беречь чувства других людей, ясно?

Я киваю, но ее слова вызывают боль в моей груди. Это то, что сказал бы Люк.

— Это немного странно, но я действительно не против. — Впервые с момента расставания на моих губах появляется настоящая улыбка. — Вы двое выглядите счастливыми.

Она сияет.

— Так и есть. Мы действительно счастливы. — Затем ее улыбка исчезает. — Я просто ужасно переживаю за Деб. И за всю ту драму, которая произошла между тобой и Люком.

— Не беспокойся обо мне. Я просто рада, что ты счастлива.

Она неловко ерзает на матрасе рядом со мной, заправляя волосы за уши.

— Вообще-то, это то, о чем я хотела с тобой поговорить. Мне жаль, что после развода ты чувствовала себя обязанной заботиться обо мне. Я не справлялась с обязанностями матери. Я позволила тебе заботиться обо мне, а не наоборот, но так не должно было быть. По крайней мере, пока я не стану очень, очень старой.

Шокированный смех вырывается из моей груди, несмотря на жгучие слезы. Моя рефлекторная реакция — отрицать это, но с меня хватит секретов и лжи.

— Я не думала, что ты знаешь.

Мама слабо улыбается мне.

— Люк рассказал мне.

Я выпрямляюсь.

— Люк рассказал тебе? Когда?

— После того, как ты ушла из дома Деб. Он также сказал, что ты винишь себя в разводе. И в том, что случилось с Маркусом. — Слезы наполняют мамины карие глаза. — Мне так жаль, что ты так долго несла это бремя. Я надеюсь, ты знаешь, что ни в чем из этого не было твоей вины. Ни в чем. Наш развод не имел к тебе абсолютно никакого отношения. А то, что случилось с Маркусом, было несчастным случаем. Ты всего лишь пыталась защитить свою подругу. — У нее пересыхает во рту. — Я не могу дождаться, когда этот маленький засранец окажется в тюрьме.

Мне удается еще раз рассмеяться, хотя в груди у меня все сжимается.

— Люк рассказал тебе все это?

Она кивает.

— Да. Он хотел, чтобы я знала, потому что не думал, что ты сама когда-нибудь мне расскажешь. Потому что ты не захочешь причинить мне боль.

От этих слов я задыхаюсь, и по всему телу разливается боль. Он рассказал маме правду, потому что знал, что я не смогу, но хотел, чтобы она знала о моей боли. Он хотел залечить эту рану.

Несмотря ни на что, никто никогда не любил меня так, как Люк Валентайн.