— Люк рассказал моей маме некоторые секреты, которые я скрывала от нее. — Деб кивает. — Но он скрывал и от тебя кое-что.

Ее бровь приподнимается, и она наклоняется ближе, сжимая чашку с чаем обеими руками.

— Люк испытывает чувство вины за смерть отца. Он винит себя за то, что не смог его спасти. И он винит себя за то, что не смог спасти Хлою. — На этот раз я не могу достаточно быстро смахнуть слезы. Я убираю слезинку, которая стекает по моей щеке. — Я думаю, ему нужен кто-то, кто поможет справиться с этим. Он не должен чувствовать себя виноватым. Ни за что из этого.

Деб прижимает руку к груди.

— Я понятия не имела. — Теперь ее голос приглушен. — Это объясняет, почему он не хотел говорить тебе правду — он не хотел потерять и тебя. Ты всегда была так важна для него.

Я шмыгаю носом, безуспешно пытаясь сморгнуть слезы.

— Он сказал мне, чтобы я перестала угождать людям. Что я не должна позволять людям обращаться со мной так, как они хотят.

Это касается и его.

— Нет, ты не должна. Я знаю, что он мой сын, но я могу признать, когда он совершает ошибку. И я буду первой, кто скажет ему, когда он облажался. — В голосе Деб звучит уверенность, и я ни на секунду не сомневаюсь в ней. — Но я знаю своего сына. И он никогда не причинил бы тебе боль намеренно. Твоя боль ранит его больше, чем его собственная.

Еще одна трещина в моем сердце. Именно это ранит больше всего — не то, что он причинил мне боль, а то, что я причиняю боль ему.

— Значит, ты считаешь, что я должна дать ему еще один шанс?

— Тебе следует прислушаться к своему сердцу. — Деб ставит свой чай со льдом и встает, поднимая меня на ноги и заключая в теплые объятия. Я утыкаюсь лицом в ее плечо и, наконец, позволяю себе пролить слезы, отчаянно пытавшиеся вырваться наружу. — Но я скажу, что независимо от того, будут у тебя отношения с моим сыном или нет, ты навсегда останешься для меня дочерью.

Глава 30

Люк

Лежа на диване, я бездумно играю в видеоигру. Но разнесение головы зомби одной пулей никогда не заставляло меня чувствовать себя хуже.

Голова Бада лежит у меня на ноге, слюни стекают на мои уже испачканные спортивные штаны. Он не отходил от меня с тех пор, как я вернулся домой. Завтра у нас еще одна тренировка, а потом тренер даст нам пару месяцев отдыха на летние каникулы до следующего семестра.

Я не знаю, что, черт возьми, буду делать следующие пару месяцев без хоккея, без Сиенны. Видимо, зацикливаться на том, что она делает, где она, и в безопасности ли.

Она ушла. Я, блядь, потерял ее. Как и предполагал. Как и должно было быть. Я никогда не был достаточно хорош для Сиенны. Я не заслуживаю ее.

Она права — мне следовало признаться в истинной личности Десятого много лет назад. Может быть, она простила бы меня за то, что я ее обманул, если бы рассказал правду раньше.

Теперь она всё знает — то, как долго я продолжал лгать ей, и не хочет иметь со мной ничего общего.

Сначала папа. Потом Хлоя. Теперь Сиенна. Я потерял их всех.

Быть со мной стоило Сиенне репутации. Слишком много гребаных уродов теперь знают, как она выглядит и звучит, когда кончает. На губах ее сводного брата.

Я продолжал лгать. Хранил секреты от нее, даже после того, как она, наконец, открылась мне. Я все еще боялся поставить свое сердце на кон, чтобы быть с ней честным.

Я сам вырыл себе могилу.

Бад отрывает голову от моей ноги, когда мамины каблучки цокают при входе в комнату. Она почему-то бодрее и счастливее, чем была, пока Майк был здесь.

— Ну что ж. Я отправила документы на аннулирование брака.

— У тебя все в порядке?

— Вообще-то, даже отлично. Я чувствую, что с моих плеч свалился груз. — Она выразительно вскидывает руки в воздух, подчеркивая это. — Я могу сказать, что он чувствует то же самое. Так будет лучше для всех нас. Мне просто жаль, что нам пришлось втянуть тебя и Сиенну в это.

Я напрягаюсь при имени Сиенны.

— Не стоит. Мы оба рады за тебя.

— Кстати, о Сиенне, — она заходила повидаться со мной.

Я ставлю видеоигру на паузу и бросаю контроллер.

— Она заходила?

Должно быть, она постаралась навестить ее, когда меня здесь не было. И от осознания этого у меня внутри все переворачивается.

— Знаешь, я никогда не говорила с тобой о том, что чувствую себя виноватой в смерти твоего отца.

Смена темы выбивает меня из колеи.

— Почему ты чувствуешь себя виноватой? У него был сердечный приступ. Ты ничего не могла сделать.

Ма там даже не было. Я был единственным, кто был с ним, когда это случилось. Я держал его за руку, когда он испустил последний вздох. Я единственный, кто должен чувствовать себя виноватым.