Он садится на кровать напротив меня, но я не уверена, что хочу, чтобы он был так близко. Когда он вздыхает, у меня внутри все скручивается. Наконец-то я узнаю правду. Но даже после того, как я хотела ее все это время, не уверена, что готова ее услышать.

— Когда наши родители встречались в первый раз, я понял, что ты, по сути, потеряла отца. Он почти не разговаривал с тобой, ты никогда не появлялась. Я потерял своего отца. Я знал, как сильно это ранило меня. Поэтому я нашел тебя в Интернете. Я надел маску и попросил тебя называть меня Десятым, потому что не хотел, чтобы ты знала, кто я такой. И я… Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Я не думал, что ты откроешься мне, если узнаешь, кто я на самом деле.

Мои руки сжимаются в кулаки, и ногти впиваются в ладони. Я могла бы простить пятнадцатилетнего Люка за то, что он нашел девушку, потому что ему было жаль ее. Но у него были буквально годы, чтобы признаться. Он мог бы признаться в день нашей встречи. Но он этого не сделал. Он мог бы признаться, когда я поставила его перед фактом. Но он и тогда этого не сделал.

Он предпочел, чтобы я думала, что Десятый бросил меня, что другу, который был у меня с пятнадцати лет, вдруг стало на меня насрать. Что меня снова бросил один из самых важных людей в моей жизни.

Прошлым летом Люк потерял друга, и он позволил мне поверить, что я потеряла одного из своих. Он бросил меня, даже зная, как сильно меня ранил уход моего отца.

Он позволил мне целовать его, трахать его, влюбиться в него, черт возьми, в то время как он все это время хранил этот секрет. Он занимался со мной сексом, даже когда знал, что наши родители только что поженились. Он знал, кем я была той ночью в гостиничном номере. Он знал, что я его новая сводная сестра, и все равно позволил мне поверить, что мы незнакомы. И даже когда я все поняла, он отказался сказать мне правду.

Все было ложью.

Я качаю головой.

— Самое печальное, что я могла бы простить тебя, если бы ты дал мне шанс.

Боль смягчает его серые глаза.

— Я не мог заставить себя рассказать тебе правду. Я слишком боялся потерять тебя.

— Но ты был готов позволить мне потерять Десятого? Потерять тебя? — У меня дрожат руки. — Как я могу доверять тебе, когда ты лжешь мне в лицо о чем-то подобном?

Между нами повисает тишина. У него нет ответа. Я направляюсь к двери.

— Сиенна! — Голос Люка звучит более надломлено, чем я когда-либо слышала. — Подожди!

Я поворачиваюсь к нему, а мое сердце бьется на грани взрыва.

— Нет, Люк, ты лгал мне. Все это время. Ты обвинял меня в том, что я храню от тебя секреты о том, что случилось со мной в Уэйкфилде, в то время как сам лгал о своей гребаной личности. Я думала, что мой друг мертв. Или просто ненавидит меня. Знаешь, как мне было больно?

Его лицо искажается от боли. Хорошо. Он заслуживает этого. Он заслуживает почувствовать часть той боли, которую причинил мне.

— Прости. — Он пытается сократить расстояние между нами, но я отступаю. — Я не знал, как тебе сказать. Не хотел, чтобы ты ненавидела меня. Чтобы ты смотрела на меня так, как сейчас. Или ушла из моей жизни навсегда. После папы и Хлои… Я не мог потерять и тебя.

— Тогда тебе, блядь, следовало сказать что-нибудь, когда мы встретились. Типа: “Эй, Сиенна, я наблюдал за тобой с тех пор, как нам было по пятнадцать. Я виноват.” Или, когда я, блядь, давала тебе шанс сказать правду. Когда я сказала тебе, что знаю, что ты все это время был Десятым. Ты мог признаться. Ты мог что-то сказать. Но ты этого не сделал. — Я указываю на его телефон. — Если бы это сообщение не разоблачило тебя, ты бы никогда не сказал мне правду. Не так ли?

Он не может ответить. Ему и не нужно.

Я знаю ответ.

— Я знала, что это случится. Я знала, что должна была держаться от тебя подальше, но не сделала этого, и теперь посмотри, какой бардак мы устроили. — Я прикусываю губу, чтобы она не дрожала. — В Интернете есть гребаное порно-видео с нами в главной роли. Наши родители разводятся. Ты можешь потерять место в команде и шанс попасть в НХЛ. Скрытность не принесла бы ничего, кроме ухудшения нашей жизни.

Мне следовало прислушаться к своему разуму, который снова и снова напоминал мне держаться подальше от Люка. Что связь со сводным братом закончится плохо. И вот мы здесь.

С тех пор как произошел инцидент с Маркусом, я позволяю другим людям разгребать за меня проблемы. Отсылать меня, защищать, сражаться в моих битвах. Теперь пришло время мне самой навести порядок в своей жизни.

Брови Люка поднимаются.

— Нет, это не так. Маркус выложил это видео. Наши родители сами принимают решения. И я уже говорил тебе, что мне плевать на команду и НХЛ. Мы созданы друг для друга. И ты это знаешь.

Я качаю головой, отступая.

— Прощай, Люк.

Он хватает меня за руку. Его красивые серые глаза прищурены, брови нахмурены, а губы сжаты. В его чертах лица отражается боль, какой я никогда раньше не видела.