Принц облился холодной водой, вытерся и вышел в комнату. Как и ожидал, Сапфир уже ушла.

Внутри скребли кошки. Ему следовало начистоту поговорить с ней и объясниться. А еще извиниться за свое неподобающее поведение. Хотя это ей в пору извиняться перед ним: совратила его своими необычными губами и солнечными глазами.

Вспомнив, как рассматривал ее лицо, Гронидел выругался и отправился обливаться холодной водой. Снова.

Принцесса полагала, что будет реветь долго, однако голод остановил ее стенания. Раньше она ела в малой столовой для преподавателей. Обычно при ее появлении все замолкали, и гнетущая тишина нарушалась лишь скрежетом приборов. Сейчас она надеялась, что ей принесут завтрак в покои, как носили еду в кабинет Гронидела, пока он был руководителем школы, однако с подносом к Сапфир никто так и не заглянул.

Нужно было идти в столовую. В тишину. В скрежет приборов и под гнет осуждающих взглядов.

Принцесса привела себя в порядок, насколько это было возможно, и спустилась на первый этаж. Малая столовая располагалась между жилым и служебным крыльями замка и примыкала к кухне. Как и ожидалось, с появлением принцессы в этом месте возникла напряженная пауза, которая превратилась в немоту преподавателей, что собрались на завтрак.

Сапфир уже почти смирилась со своей незавидной участью, как в помещении появился он! Ее муж.

Гронидел ворвался в столовую, как шквал ветра, вырывающий ветки с деревьев. В отличие от Сапфир он выглядел бодрым, энергичным и весьма воодушевленным. Поприветствовав преподавателей, муженек поспешил занять место рядом с женой и наклонился к ее уху, ласково, но достаточно громко принося извинения за опоздание.

От его голоса по спине Сапфир побежали мурашки. Не пытка ли это – сидеть здесь и смотреть на ряженого распутника, что называл себя ее мужем?

Гронидел надел наряд повелителя силы маны – темно-коричневое платье в пол и белый плащ, подпоясанный широким темным ремнем с медной пряжкой. Закончи Сапфир обучение в школе, тоже имела бы право так одеваться. Но пока она была вынуждена жаться в узком коротком платье и дышать через раз. Главное, чтобы грудь из лифа не выпрыгнула, иначе от позора вовек не отмоется.

Гронидел попросил принести для Сапфир кубок, а не чашу, и лично наполнил его горячим напитком из ягод. Когда подали кашу и мясо, он выбрал для жены лучший кусок оленины, о чем сообщил всем присутствующим, пока перекладывал его с блюда в тарелку Сапфир.

Стоило отдать Шершню должное: врать и притворяться он умел блестяще. Пока весть о том, что муж Сапфир ей изменяет, не обошла замок Света и прилегающие земли, Гронидел мог убедить всех и каждого, что женился по любви. По странной, пугающей, вспыхнувшей абсолютно внезапно и, возможно, на пустом месте, но любви. Легенду портило лишь выражение лица Сапфир, которое напоминало физиономию дегустатора, сраженного кислотой лимона.

Присутствие Гронидела оживило общую атмосферу. Преподаватели внезапно вспомнили, что не поздравили молодых со вступлением в брак, и наперебой стали желать им счастья и полный дом детишек. Затем посыпались вопросы, на которые Гронидел не спешил отвечать. Вернется ли Шершень на свою должность? Продолжит ли преподавать в школе? Они с Сапфир останутся жить в замке Света или поселятся в другом месте?

Принц отделывался фразой «пока не знаю» и скоро из обороны перешел в наступление, начав задавать вопросы.

В основном его интересовали сведения об учебе и жизни в замке, например кто заменил его во время занятий, с кем из учеников возникли трудности, починили ли один из ручных насосов в подвале и привезли ли новые глиняные тарелки для большой ученической столовой. Не заметить, что Гронидел старательно избегал темы, которая еще недавно на каждом шагу обсуждалась, было невозможно. Конечно, любовница уже нашептала ему на ухо последние новости. Оттого он не спрашивал о главном, что в свете пережитых событий весьма волновало Сапфир.

Принцесса отложила приборы и вытерла салфеткой рот. Липким взглядом прошлась по каждому, кто сидел за столом, и задала вопрос, которого так избегал Шершень:

– За время нашего отсутствия кто-нибудь из учеников пропал?

Преподаватели уставились на нее, как на немую, что только что обрела голос. Шум приборов стих. Молчание растянулось, как ткань, зажатая в пяльцах: еще немного, и Сапфир услышала бы треск, с которым рвется хлопок.

– Все настолько плохо? – Голос Гронидела нарушил тишину. – Я думал узнать все из уст короля Ордериона, но раз Сапфир подняла эту тему, хотелось бы услышать ответ на вопрос моей супруги.

Кажется, только что Шершень поставил преподавателей школы на место. Сапфир не была настолько бесчувственной, чтобы не оценить этот милый жест с его стороны. Тем не менее ничего прощать ему она не собиралась.

– Пропали четверо учеников, – ответил Сид – пожилой ошони, преподаватель теории создания юни.

– Кто именно? – Гронидел обратился к нему.

– Петрик, Ена, Олов и Шамиль.

Принц отодвинул от себя тарелку с едой и откинулся на спинку стула.

– Самому младшему – четырнадцать, самой старшей – шестнадцать, – произнес он. – И все простолюдины. Опять простолюдины, – повторил он и сжал переносицу.