— А я все гадала — что там у тебя в шкафу заперто? Что за тайна?

— Вот теперь знаешь…

Он сделал последнюю манипуляцию с панелью и выпрямился. Встретился взглядом с Леной. Нерешительно замялся.

— Ты точно уверена? Еще не поздно все отменить.

Она прерывисто вздохнула.

— Конечно мне страшно… немного. Но… это лучше, чем то, что ты хотел сделать. И… я верю тебе. И Эллес я тоже верю. Четыре дня — это немного. Только глаза закрыть… и всё.

— Хорошо. Тогда начинаем.

Он аккуратно надел шлем на голову сестры. Сама она конечно не смогла бы это сделать. Затем протянул второй Лене. Та уже отвела назад волосы и скрепила их заколкой, чтобы не мешали. Взяв аппарат в руки, некоторое время его разглядывала. Потом медленно надела, изо всех сил стараясь унять предательскую дрожь. Улыбнулась краешком губ.

— Поцелуй меня, Андрюша…

Гул понемногу стихал. Искрящееся облако вокруг шлемов рассеялось. На диване недвижно сидели две девушки. А точнее… два тела. В их глазах не было жизни. Пустые… бессмысленные. Словно у зомби. И вдруг одна из них, что постарше — вздрогнула. Ее взор ожил, она чуть сощурилась и коротко вздохнула.

— Получилось…

Стала снимать шлем. И тут же шевельнулась другая. У нее «пробуждение» проходило иначе. Не мгновенно, а… словно она просыпалась. И постепенно отходила от глубокого сна, не понимая — что реально, а что лишь мираж. Наконец она полностью пришла в себя и облегченно улыбнулась.

— Ой, кажется я снова одна.

Тоже сняла шлем и положила на стол. Потом чуть нахмурила брови, как будто прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— Кажется не совсем одна.

Алатэ кивнул. — Да. Сознание Кати… той, первой — осталось в тебе. Чтобы его извлечь, нужно еще одно тело.

Наташа вздохнула.

— Жалко ее…

Эллес вмешалась: — Думаешь, мне не жалко? Надо с этим что-то решать. Это не может быть бесконечно. Надо вернуть дочь родителям.

Наташа немного растерянно смотрела на девушку, которую она до сих пор знала как Лену.

— Это… ты? Эллес?

— Да. Теперь я такая. Но ненадолго… Она улыбнулась. — Лишать брата невесты я не собираюсь…

Алатэ усмехнулся. — Вы обе для меня Ма-Энни. И я сделаю все, чтобы решить этот вопрос.

Затем забрал оба шлема и понес их в шкаф.

В просторной четырехместной палате находилось четверо женщин разного возраста. Одна совсем молодая — девушка 18-ти лет, две дамы среднего возраста и совсем пожилая — бабуля. Старушка спала, она находилась на подготовке, а остальные уже отлеживались после операций. Девушка слушала музыку в наушниках, женщины смотрели сериал на портативном телевизоре.

Дверь открылась и в помещение зашли двое врачей в сопровождении медсестры. Молодой парень — Глухов. И такая же молодая девушка — Маричева. Каждый из них вел двоих пациентов в этой палате. Врачи присели у кроватей и стали задавать рутинные вопросы. Никаких проблем здесь не предвиделось.

Эллес в облике Лены спокойно занималась своим делом. Уже второй день. Еще когда они с Леной дожидались возвращения Алатэ — договорились о том, что Эллес пойдет-таки на работу. Можно конечно позвонить заведующей и сослаться на плохое самочувствие. Но это будет выглядеть очень сомнительно. Ирина Сергеевна решит, что Лена просто хочет побыть рядом с женихом. И вообще, один врач уже на больничном, и если еще и второй «откинется», то кто работать-то будет? В общем, получится очень некрасиво.

Для Эллес это не составило проблемы. Как и в первое свое вселение, она просканировала сознание добровольной пленницы и теперь знала и умела все, что знала и умела Лена. А для полного спокойствия еще и хирургическую энциклопедию освоила. Как это сделал когда-то ее брат. Так что насчет профпригодности не переживала.

Единственная проблемка — все обратили внимания на то, что Маричева стала… другой. Молчаливая, без-эмоциональная… индифферентная какая-то. Заведующая даже имела с ней по этому поводу приватную беседу в своем кабинете.

— Лена. Что с тобой случилось? Можешь объяснить?

— Все в порядке. Просто я очень переживаю из-за ранения Андрея. У меня был стресс. Через пару дней все пройдет.

— Надеюсь что так. Ты мне сейчас одну девушку напоминаешь. Она точно так же разговаривала.

— Я поняла, о ком вы. Все будет хорошо…

Эллес вела осмотр своих пациенток, пальпировала живот, почти машинально задавала вопросы и выслушивала ответы. Параллельно прислушивалась к соседям. Женщина, уже пятый день находящаяся на восстановлении после операции по устранению кишечной непроходимости, жаловалась врачу на желтовато-розоватую жидкость. Которая выступает из-под повязки на наружном шве. Глухов успокаивал ее.

— Это сукровица.

— Что это такое? Я слышала о ней, но не особо понимаю.

— Она похожа на кровь, но кровяных телец меньше. Потому и цвет такой. Она помогает заживать ране. Так что все в порядке. Это нормально.