— И что теперь с Федькой делать будем? — судьба Грязнова царя не интересовала. — Говорил же я тебе — ищи!

— Да мои люди все монастыри обыскали! — обиженно вскинулся князь. — Не было там Федьки! По всему видать, в Польше змеёныш прятался, раз вместе с Болотниковым на Руси объявился. Но ничего, государь. Есть у меня задумка, как его в западню заманить. Не вырвется!

— Смотри, только не упусти его, брат. Нам бы со спасшимся царевичем силы найти управится. А если ещё и Годунов воскреснет, точно не сдюжим!

— Добрались, слава тебе Господи! — размашисто перекрестился Грязной. — А людишек-то у крепостцы изрядно собралось. Войско!

Я мысленно согласился со своим боярином, разглядывая оживлённый воинский лагерь, вольготно раскинувшийся у стен небольшого городка-крепости, нависающего над извилистой рекой.

— Стены изрядные, — задумчиво смерил взглядом выложенные из белого камня крепостные сооружения Данила Порохня. — С наскока не возьмёшь!

— Так на важном рубеже стоит, Порохня, — обернулся я к нему. — С одной стороны, Речь Посполитая мечом грозит, с другой, набегов татарских жди. Поневоле каменным поясом подпояшешься!

Называть запорожца, после начала нашего похода, дядькой Данилой я перестал. Для наказного атамана половины нашего «войска» несолидно выйдет. Правда, отряд у моего атамана был небольшой. После моей «гибели» на дне Днепра, Запорожскую Сечь вместе с Порохнёй покинули лишь Грязной, Тараско и Петро Мохина. Все, кому я смог довериться на тот момент, не боясь, что меня тут же предадут.

С такой армией даже от разбойников не отбиться.

Поэтому, когда мы добрались до Полтавы, прикупив там коней, Порохня задержался в городе и догнал нас уже в городе Ромны, выбранном для общего сбора. С собой наказной атаман привёл ещё пятерых казаков, увеличив таким образом свой отряд до восьми человек.

Вторую часть нашей «армии», возглавлял Грязной. В его число входило девять человек: шестеро боевых холопов вызванных за зиму со своей усадьбы сыном Грязнова Тимофеем, пушкарь Гаврила Мизинец из смоленского гарнизона, втихомолку сагитированный им же, сам Василий Грязной, ну и я до кучи. Куда же без меня?

Была у меня надежда, что в этот отряд войдёт ещё и Янис, но литвин ни в Сечи, ни в Ромнах так и не объявился. Вот и думай теперь; то ли голову в московской резне сложил, когда сторонники Шуйского заодно с самозванцем довольно много поляков и литвинов перебили, то ли передумал, к врагам моим переметнувшись. Не хочется мне, конечно, так о товарище, с которым огонь и воду вместе прошли, думать, а только слов из песни не выкинешь. Мировая история и похлеще примеры знает, когда дело о власти и богатстве заходило.

Хотя, если с другой стороны взглянуть; расскажи обо мне Янис тому же Василию Шуйскому, что нахрапом на московский престол вскарабкался, нас бы в Ровнах и приняли. Город на данный момент на территории Русского царства находится, а чтобы прислать комитет по встрече, времени было более чем достаточно.

И таки да. Свершилось! Не знаю, получилось что-нибудь у академика Нечаева с перенесением сознания очередного испытуемого в тело ЛжеДмитрия или нет, а только самозванца всё же убили. Что, кстати, подняло мой авторитет среди соратников на недосягаемую высоту. Вон даже Порохняк как-то странно в мою сторону смотреть стал. А о Грязном и разговора нет. Дай волю, с колен бы не вставал.

Пришлось ещё по дороге в Полтаву разъяснительную работу провести. Я ведь теперь по легенде внук вятского дворянина Савелия Кочина, что в стародавние времена с Грязным крепко дружил. Вот и принял вернувшийся на Родину бывший опричник сироту под своё крыло.

И теперь даже наедине кроме как Фёдором сыном Ивана Кочина называть меня воспрещалось. И вести себя со мной, я приказал соответственно отыгрываемому статусу. Потому как «закон подлости» ещё никто не отменял и он во все времена исправно действует. Хоть кто-нибудь посторонний краем уха, но услышит. Бери потом грех на душу.

Кстати, Грязнов, попытался поставить меня хотя бы во главе своего отряда. Всё та же песня о том, что не «по чину» и царь, даже своё истинное имя скрывая, во главе отряда должен стоять.

Может и должен; кто же с этим спорить будет? Вот только высовываться мне, пока, рано.

Своё возвращение на Русь я решил начать с присоединения к войску Болотникова. Совсем ненадолго присоединиться, сформировав свой первый собственный полк. А затем, получив грамоту от Ивана Исаевича (Болотникова), довести этот полк до Ельца, где и вооружить, создав костяк будущей армии. Только мне самому при этом желательно в тени оставаться!

Пусть уж лучше Грязной с Шаховским и Болотниковым общается. К бывшему ближнику самого Ивана Грозного наверняка отношение особое будет, вот ему и карты в руки. На должность воеводы вполне рассчитывать сможет. Дополним наш отряд за счёт стекающихся в Путивль сторонников второго самозванца, попробуем хоть немного обучить, и мой воевода отпросится у Болотникова в поход с целью оказания помощи и налаживания контактов с восставшими отрядами Пашкова и Ляпунова. Тут главное грамоту от большого воеводы (должность Болотникова) с царской печатью получить о том, что Грязной является воеводой спасшегося царя Дмитрия. Тогда легко пройдём. Весь Юг уже в восстание против Шуйского втянулся и нам в любом городе рады будут.