Только нам в любой не нужно. Нам, как я уже говорил, в Елец нужно. Ведь именно в этом городе ЛжеДмитрий решил создать плацдарм для намеченного им похода на Крымское ханство. И именно в нём, на данный момент, находятся огромные запасы оружия, пороха, амуниции. Пашков. конечно, уходя из города, много чего с тех складов заберёт. Но не всё же. А тут мы с грамотой на воеводство от того же царя Дмитрия. Думаю нормально вооружить весь набранный отряд, вполне можно будет. Останется только из этой толпы боеспособную армию преобразовать. Чем мы с Грязным, не спеша, и займёмся. Настолько не спеша, что догнать отряды Пашкова и Ляпунова так и сможем, не поучаствовав ни в одной битве до самой Москвы.

Ну, а там, по-видимому, опять Грязнову с Болотниковым придётся договариваться. Гробить «свой» полк в сражениях под Москвой у меня никакого желания нет. Он мне для дела нужен.

Ну, и второй причиной моего решения присоединится к восстанию Болотникова, был Юрий Беззубцев.

Этот простой сотник городовых казаков в Путивле в будущем сыграет одну из главных ролей в противостоянии Болотникова с царскими войсками, одержав ряд блестящих побед над московскими воеводами. А затем, после подавления восстания, будет вместе со своим отрядом неожиданно помилован.

Вот он эти четыре тысячи воинов потом ко второму самозванцу и уведёт. Но ни при ЛжеДмитрии II, ни во втором ополчении, бывший полководец Болотникова, существенной роли уже не сыграет, резко уйдя в тень. Оно и понятно. Ко двору самозванца целая толпа бояр с Москвы набежит, да гонористые поляки понаедут. Простому сыну боярскому, несмотря на прежние заслуги, наверх не пробиться.

Так что пускай Грязной заодно с Юрием контакт наладит. На будущее, так сказать. Ну, а затем, в нужный момент, мой боярин ему альтернативу и предложит. Для меня четыре тысячи опытных бойцов во главе с талантливым полководцем, точно лишними не будут.

— Эка невидаль стены! — весело оскалился Яким Подопригора, дюжий казак с хищным ястребиным лицом и характерным для запорожцев чубом. — Мы и не такие пояса развязывали, да воротами вверх задирали. Слышали же, браты, как мы Варну в прошлом году взяли?! Так что не журись, Фёдор, — с видимым добродушием он так хлопнул меня по плечу, что зубы клацнули. — Нужно будет и с этой крепостцы поясок снимем!

Казаки весело заржали, поддерживая своего заводилу. Я машинально потянулся к пистолю, чувствуя как в груди поднимается бешенство.

Подопригора был реестровым казаком, получавшим своё время за службу жалование. Вот только являясь отъявленным баламутом, скандалистом и выпивохой, в итоге сумел поссориться даже с собственным полковником, за что был выгнан со службы и посажен в поруб, с перспективой на следующий день умереть под плетью. Что не помешало Порохне этого бузотёра выкупить и пригласить в поход. На вопрос «зачем», наказной атаман заявил, что он Подопригору давно знает и тот, хоть и большой гуляка и скандалист, но воин славный. И он за ним до поры присмотрит.

В общем, поставил меня перед фактом. Как итог, все три дня, что мы Ромны к Путивлю добирались, неугомонный казак постоянно был в скверном настроении и едко язвил, задирая людей Грязнова. Но ко мне до сих пор цепляться не смел.

— А я и не боюсь, Подопригора, — зло ответил я, — Вот только Варну запорожцы, насколько я знаю, без твоей помощи взяли. А вот тебя рядом что-то не видели. Ты же, говорят, в шинке в Полтаве в это время постоянно сиживал? С горилкой воевал?

На этот раз засмеялись все. О пристрастии Якима к выпивке знали даже холопы Грязного. Спутники Подопригоры и рассказали.

— По всему видать, жить без неё не может! — окончательно добыл смутьяна Мохина, сделав руками характерный жест.

— Ты смеешь меня в трусости упрекать? — Подопригора, побагровев, потянулся к сабле. — Я в реестре в то время служил! Иначе давно бы на Сечь ушёл!

— А я не упрекаю, а говорю как было, — парировал я, пожав плечами. — Легко хвастаться победами, в которых сам не участвовал.

Эх. Жаль нельзя намекнуть, что я-то как раз в Варне был. Нельзя. Что приехавшие с Порохнёй казаки, что холопы Грязнова в первый раз увидели меня в Ровны и том, что я в Сечи был, а до того на галере веслом махал, знать не должны. Для большинства я по легенде из-за границы приехал, куда был послан на обучение три года назад Борисом Годуновым. А для Глеба и Кривоноса посвящённых в мою тайну, у датского короля вместе с сестрой гостил и теперь, узнав о гибели самозванца, решил трон себе вернуть.

Ага. Сам в шоке. Вот только семейка Грязных меня перед свершившимся фактом поставила. Один своему верному холопу, что ещё до пленения Грязнова, своему хозяину верно служил, открылся. Другой послужильцу и боевому товарищу страшную тайну сообщил. И всё самовольно, меня даже не спросив! Осталось ещё Порохне с Подопригорой пооткровенничать! Этак скоро полРоссии в мою сторону пальцем тыкать начнёт!

Нет, понятно, что это люди надёжные. Иных Грязные к такому делу и не привлекли бы. И пользы они, зная кто я такой, больше принести смогут. Просто такие вопросы без моего ведома, впредь, решать не стоит. Что, надеюсь, я вполне доходчиво до моего боярина и довёл.