— А ну, охолоните оба! — втиснулся между нами Порохня. — Ты Подопригора казак храбрый, то мне ведомо, — смерил он взглядом оскалившегося бунтаря. — Вот только задевать своих товарищей в походе не следует. Наши законы ты знаешь, Яким, — добавил он жёстко. — Если в поход пошёл, о розни и сварах забудь. В походе казаки друг за друга крепко стоят. На том наше товарищество и держится.

— Да какой он казак?

— А пусть и не казак, — жёстко оборвал Порохня. — Раз они с нами одним отрядом идут, значит, все товарищи. А Фёдор ещё и дворянство по чину имеет. А ты своё шляхетство, из реестра вылетев, потерял. Так чего задираешь? — наказной атаман немного подождал, вопросительно изогнув бровь и, так и не дождавшись ответа, резюмировал: — В общем так, Подопригора. Силком тебя в поход никто не тянул, мог бы и дальше в своём порубе казни дожидаться. Но раз со мной пойти согласился, то и спрос с тебя будет, если не угомонишься, по законам нашим. Понял ли?

— Понял, батька, — через силу выдавил Подопригора, зло сверкнув в мою сторону глазами.

— Ну, то-то.

Ну, вот. Ещё одного врага я себе нажил. Хотя, думаю, это ненадолго. В Путивле с Порохнёй серьёзно поговорю. Этаких подарочков нам не нужно. У меня и без этого смутьяна проблем хватает.

За спором не заметили, как подъехали к воротам города.

— Кто такие? По какой надобности в Путивль едете? — перегородили нам дорогу с десяток городовых казаков.

— Я думный дворянин Василий Грязной,. — подал коня вперёд мой боярин, покосившись на смотрящих со стен лучников. Ну да, если что, нас тут быстро перебьют. Наверняка и за воротами воины на этот случай стоят. — Вот приехал со своими людьми в войско царя Дмитрия Иоановича вступить. За дело правое постоять, как в грамотах вашего воеводы князя Шаховского сказывалось

— Проезжайте, — тут же расступились казаки в разные стороны. — Но только смотрите. Если забалуете, враз порубим. У нас с этим строго.

За воротами, и впрямь, оказался ещё отряд в полсотни человек. Да и улицы были буквально наводнены вооружёнными людьми, деловито снующими туда-сюда. Чувствовалось, что город готовится к осаде. Оно и понятно. Новый Дмитрий, несмотря на все старания Шаховского, ещё не появился, да и Болотников ещё в пути из Польши, а Василий Шуйский свой ход уже сделал, послав на охваченный мятежом Юг сразу две армии. И к этому моменту князь Иван Воротынский уже осадил Елец, а князь Юрий Трубецкой Кромы. Поневоле к осаде готовится будешь.

Нашли дом Шаховского, но оттуда нас послали в собор Рождества Богородицы, куда воевода ушёл помолиться.

У входа в церковь столкнулись с самим окольничим, выходящим в окружении целой толпы воинов. Я сразу сдал назад, затерявшись среди соскочивших с коней всадников. Шаховский во дворце частым гостем не был, но всё же пару раз «меня» видел. Вот и ещё одна причина, что я в командиры отряда не полез. Пускай лучше с ним Грязной в гляделки играет.

— Здрав будь, Григорий Петрович, — выступил вперёд Грязной. — Вот приехал по твоему зову за государя нашего Дмитрия Иоановича постоять. И людишек с собой привёл, сколько набрать смог.

— И тебе здравствовать — поднял на него глаза окольничий. От опытного придворного не ускользнуло, что подошедший старик держится с ним на равных да и приодеться боярин на свою долю добычи с похода, давно успел: — Кто таков будешь? Прости, не признал.

— Не признал, выходит, — хмыкнул Василий, пригладив бороду. — А вот я тебя помню, князь, хоть и был ты мальцом, когда в гости к твоему батюшке заезжал. Давно это было, — сокрушённо покачал он головой. — Василий я, Грязной. Вот вернулся из Туретчины, где считай с тридцать годков в неволе протомился да решил царю Дмитрию Иоановичу верой и правдой послужить, как прежде батюшке его служил. Кто знает, может и от меня, старика, государю польза будет?

— Василий Григорьевич! — нахмуренное лицо окольничего расплылось в приветливой улыбке. — Ещё зимой весточка о твоём возвращении дошла. Государь хотел тебя летом к себе призвать, да вот не успел.

— Звать или нет, то его воля. — вздохнул бывший опричник. — Стар я стал для службы государевой. А только как на покой уйдёшь, если такое воровство на Москве творится? Послужу царю-батюшке в последний раз, а там может и наградит старика чем-нито за службу верную.

— Добро, — кивнул окольничий. — Государь наш Дмитрий Иоанович всех верных ему людишек без награды не оставит. А уж старому слуге своего батюшки, тем более будет рад. Пойдём в дом, Василий Григорьевич, — потянул Шаховский за собой боярина. — Посидим за столом, вина заморского выпьем да как дальше нам быть обсудим. Заодно и о злоключениях своих поведаешь.

— То дело доброе, — согласился Грязной, полностью одобряя предложение воеводы. — Вот только людишек моих бы пристроить.

— Так пускай за стенами станом встанут, — пожал плечами Шаховский. — Чай привычные к походной жизни, а провиант мы им выдадим. Юрий, — обернулся он к стоящему по правую руку пожилому воину в кольчужном доспехе. — Определи людишкам Василия Григорьевича место под лагерь. И провиантом обеспечь. Это сын боярский Юрий Беззубцев, — пояснил воевода Грязному. — Он полк собирает для войска царского. Вот рядом с его людьми и встанете. Пошли.

Я задумчиво посмотрел вслед им вслед. Ну вот, мой план начинает выполняться. И Грязнова с почестями приняли, и Беззубцев с нами соседствовать станет.

— Ну что же, — подошёл к нам между тем Беззубцев. — Ещё два десятка воинов лишними не будут. Кто из вас за старшего будет?

— Я наказным атаманом над казаками буду, — выступил вперёд Порохня. — Данилой Порохнёй зовут.

— А я остальными людишками в отсутствие Василия Григорьевича командую, — вышел я следом. Беззубцев в отличие от Шаховского по Кремлю в своё время не шлялся и узнать меня не мог. — Фёдор Кочин. Из вятских дворян буду.