Вот тут Порохня и решит на север к Костроме отойти и, захватив город, оттуда клич в поддержку истинного царя кликнуть. Вот там и обоснуемся; людьми усиливаясь да выучку воинскую поднимая.

Шуйскому точно не до нас будет. Сначала все силы на борьбу с Болотниковым и пришедшим ему на помощь царевичем Петром понадобятся, а потом, когда он к концу следующего года сопротивление большого воеводы всё-таки сломит, на Руси уже второй самозванец объявится. Так что большой вражеской армии под Костромой в ближайшие пару лет ожидать не приходится, а там уже самому к активным действиям пора переходить придёт. Я к тому времени уже давно воскреснуть успею.

— Пустое всё это, — обломал мои надежды Болотников. — Сможете вы царицу освободить или нет, то только Бог ведает. Но даже если и сможете, тут к тому времени уже всё решится. Мы или Москву возьмём, или голову сложим. Битва вскоре тяжкая предстоит, — вздохнул он, насупив брови. — Каждый воин на счету будет. А ты норовишь целую тысячу увести, да ещё огненному бою обученную!

— Оно может и так, Иван Исаевич, — решил не сдаваться я. — Отсылать полк накануне битвы только ради спасения Марины, и впрямь, неправильно будет. А вот послать его в обход столицы, попробовать можно. Мы, прежде чем к Ярославлю идти, для начала к северу от Москвы прогуляемся; обозы с подмогой, что к Шуйскому поступает, разорим, по городам, что на севере от Москвы стоят, клич за царя Дмитрия кинем. Глядишь, и часть войска, что под Коломенское подойти должно, в столице останется. Город от нас стеречь.

Болотников задумался, явно взвешивая все плюсы и минусы предложенного ему плана. Я, переглянувшись с Порохнёй, вновь склонился над столом.

Обратно я вернулся уже под вечер. Порохня сразу поскакал в дом, увозя с собой заветную грамоту, я же немного покрутился по деревне, проверяя уже изготовившееся к завтрашнему походу войско, посидел у костра с дозорными, заглянул к Мизинцу, суетящемуся возле лафетов с пушками. И лишь потом направился к избушке, выбранной нами с Порохнёй в качестве штаба.

— Вернулся, — встретился меня атаман на крыльце. — А я уже хотел за тобой посылать. Тут знакомец твой, — мотнул он головой в сторону дома, — тебя дожидается.

— Какой знакомец? — удивился я.

— А тот, которому из Серпухова Тараско сбежать помогал.

Ломоть?! Он то что здесь делает? Я же ему в Москве сидеть велел! Значит, случилось что-то! Что-то очень серьёзное, раз сын боярский рискнул моего приказа ослушаться и в стан к восставшим пробраться.

Врываюсь в дом, нахожу глазами топчущегося возле окна мужчину. Тот низко поклонился, нервно мня в руках шапку.

— Ты как здесь оказался, Ломоть?

— Знакомец у меня сегодня у сретенских ворот караул несёт. Вот и выпустил как стемнело. Насилу нашёл. Очень уж весточка важная, государь.

— Это какая же? — поинтересовался я, лихорадочно перебирая в памяти всё, что могло случится в истории в ближайшие дни. И ничего, кроме предстоящего вскоре сражения под Коломенским, припомнить не мог.

— Сестра твоя, государь. Царевна Ксения.

— А что с Ксенией? — не понял я. — Она же с Семёном Годуновым у датского короля сейчас гостит.

— Так я для того и пришёл, чтобы обсказать, — облизал губы Ломоть. — Не получилось у царевны до Белого моря добраться.

— Ты что мелешь!!!

Я схватил Ломтя за грудки и с силой встряхнул, так что у Гаврилы зубы клацнули.

— Погоди, Фёдор, — вырвал сына боярского из моих рук Порохня. — На, выпей квасу. А заодно и в чувство придёшь. Тут с холодной головой слушать нужно.

Я приложился к кружке, буквально всосав в себя холодную жидкость, вытер рукавом губы, сел на лавку, стараясь выровнять дыхание. Нужно, и впрямь, успокоится. Тут Порохня прав. И наконец узнать, что не так с Ксенией вышло.

— Говори.

— Царевну с Годуновым уже под Вологдой люди Шуйского догнали. Боярина Семёна там же на месте и зарезали. А Ксению в Горицкий монастырь, что там неподалёку стоит, тайно заточили. А чтобы искать царевну, никто не стал, людишки Шуйского слух о том и пустили, что царевне за море уплыть удалось.

— Откуда знаешь?!

— Так я же, после того как Долгорукого спас, в ближниках у него. Доверять он мне начал. Деревеньку под Москвой у царя выхлопотал, в жильцы (дворяне, выведенные по выбору на жительство в Москву) вывел. А сам князь в большую силу вошёл. Шуйский его возле себя держит. Вот сегодня Долгоруков мне и сказал, что завтра утром по дороге на север поскачем. Царевну по приказу Шуйского в Москву везут. Гонец от них прискакал. Боятся на бунтовщиков нарваться, встретить просят. Вот мы навстречу и поскачем.

Я задумался, не в силах поверить в услышанное. Ну как так-то?! Ведь уверен был, что Ксения сумела спастись!

А с другой стороны, на чём была основана моя уверенность? Всё на тех же слухах. Никакой более конкретной информации о судьбе царевны я не имел. А слухам доверять… Так я по тем же слухам утонул полтора года назад. А между тем сижу себе сейчас под Москвой и даже не икаю. Мог этот слух пустить Шуйский? Ещё как мог! И припрятать царевну от загребущих рук ЛжеДмитрия тоже. Так, на всякий случай. Мало ли оно как дальше повернётся?