— А зачем царевну в Москву везут?

— То мне не ведомо, государь, — развёл руками Ломоть. — Князь мне о том ничего не сказал. Велел только язык за зубами держать и свой десяток тайно к походу готовить.

Ну, да. Чего это я? Нашёл у кого спрашивать! Чудо, что Гаврила в курсе о том, что царевну в столицу везут, оказался. По всему видать, Долгоруков, и впрямь, сильно жильцу доверяет!

Хотя, чего тут гадать? В той, прошлой истории в феврале Шуйский организовал торжественное перезахоронение Бориса, Фёдора и Марии Годуновых в Троице-Сергиев монастырь, заставив участвовать в этом представлении и царевну. Вот и сейчас, видимо, подумывает тот же трюк провернуть.

— И сколько вас навстречу поскачет?

— Два десятка во главе с самим князем. Но воины все добрые будут. И снаряга изрядная. Доспех, пистоли. И царевну, судя по словам князя, десяток сопровождает.

— Что же так мало? — удивился я.

— Так говорю же, государь; в тайне всё делается. Я и сам бы не знал ничего, да князь от царя хмельной пришёл. Бахвалиться начал.

— Что делать будем, Фёдор? — посерьёзнел Порохня.

Что делать? Мне вспомнилась девушка, доверчиво прижимавшаяся ко мне во время побега из Кремля. Ксению освобождать, вот что! Какие тут ещё варианты могут быть?!

— Твой десяток как, шибко супротив нас стоять будет? — заглянул я в глаза Головне.

— Один из воинов заодно со мной. От остальных добра не жди, государь, — честно признался Ломоть. — Вот мы вдвоём, как схватка начнётся, в спину княжьим людишкам и ударим. Многого не жди, Фёдор Борисович, но ещё трёх-четырёх воинов на себя возьмём.

— Значит двух конных десятков Тараски и Мохины должно хватить, — кивнул я сам себе. — А мы ещё сзади на коней стрелков посадим.

— А я… — заикнулся было Порохня.

— А тебе, атаман, завтра войско в поход вести, — прервал я на полуслове запорожца. — Больше просто некому. Соединишься с Подопригорой, изобразишь поход на Ярославль и в сторону Костромы отходи. Там меня и ждите. Я с царевной туда же прискачу. Поездку к патриарху придётся, пока, отложить.

— Едут! — молодой воин в овечьем кожухе накинутом поверх тегиляя опёрся рукой о берёзку, переводя дух. — Едут, Фёдор Иванович, — добавил он, тяжело дыша. — Из-за поворота показались!

— На коней, живо! — шёпотом рявкнул я, быстро стягивая с головы шапку и одевая подшлемник с мисюркой. — Луки к бою готовь!

Сам я, вскочив на коня, потянул из-за пояса колесцовый пистоль, переложил его в левую руку, потянулся за саблей. Эта тропинка на дорогу как раз рядом с местом засады выходит. Так что только на один выстрел времени и будет. А там сразу в ближний бой вступать придётся. Выхватить саблю из ножен, можно и не успеть.

Рядом застыли два десятка всадников; с уже вынутыми из саадаков луками и заряженными арбалетами. На бородатых лицах хорошо заметно напряжение перед предстоящей схваткой и, вместе с тем, облегчение от того, что ожидание осталось позади.

Ну, да. Я непроизвольно передёрнул плечами. Ждать на таком морозе, удовольствие не из приятных. До этого половину ноября мокрый снег густо замешанный на грязи ногами и копытами месили нарочно; не по погоде тёплые деньки стояли. А тут зима словно опомнилась; и снег крупными хлопьями на голову валит, и сильный мороз одновременно за щёки хватает.

— Сколько их там, Семён? — оглядываюсь я, на уже вскочившего в седло вестника. Вроде из десятка Тараски новик. Но тут точно не скажу. После ухода Тараски и Мохины я, собираясь в Старицу, их воинов себе забрал и оба десятка перемешались между собой, слившись в один отряд. — Успел сосчитать?

— Пятеро впереди дозором скачут. Остальные чуть поодаль вместе с возком едут.

Пятеро — это хорошо. Значит, в основном отряде примерно два с половиной десятка осталось. Если учесть, что их сначала отряд Косаря залпом из десяти пищалей проредит, а потом и мы стрелами да джидами (короткое метательное копьё-дротик) забросаем, что там для ближнего боя останется? А эту пятёрку, если у них, конечно, хватит ума вернуться, опять же десяток Косаря ещё одним залпом встретит. Не зря для этого боя каждый стрелок с собой по две пищали прихватил.

— Ждём, — скорее самому себе, чем остальным воинам, приказал я.

Очень уж меня подмывало бросить коня вперёд, навстречу возку с сестрой. Врезаться в строй охранников, разметать их в разные стороны, вырвать царевну из рук моих врагов. Вот только нельзя до залпа моих стрелков в бой соваться. И им нормально выстрелить помешаю, и враг значительно более серьёзное сопротивление оказать сможет. И как итог, уже мои люди кровью умоются.

Впрочем, Косарь долго ждать не заставил. Слитный залп хлёстко ударил из-за деревьев, тут же сменившись протяжным конским ржанием, полными страдания криками и яростным рёвом врагов.