Софья сглотнула и, гулко цокая каблуками, направилась к темно-синему ренж роверу. Прислонившись к капоту, дымит Юсупов. Прохладный ветер залезает под рубашку, но князю все ни по чем. Даже гусиной коже не покрылся.

— Без опоздания никак? — спросил он, не оборачиваясь.

Софья поравнялась с князем и сложила руки на груди.

— Так получилось… — ответила она. — Я думала, ты бросил.

Князь взглянул на сигарету, ухмыльнулся и снова затянулся.

— Бросишь тут, — сказал он.

Признаться честно, Софья бы тоже не отказалась от сигареты, хоть никогда не курила. Растерянным взглядом она окинула проезжающие машины и спросила:

— Что нам теперь делать?

— Нам?

Юсупов выпустил очередную струю дыма и, наконец, взглянул на Софью.

— Тебе что Дмитрий сказал? — спросил он.

— Заиметь домик в деревне.

— Ну вот и послушай мудрого человека. Мое предложение с подбором участка все еще актуально.

— Ты предлагаешь, оставить все как есть?! — вспылила Софья. — Он же твой друг!

— А что мы можем сделать?

— Ты мне скажи. Из нас двоих ты — вампир, который за двести с лишним лет столько же раз попадал в передряги и вылезал из них.

— И за эти двести с лишним лет я научился здраво оценивать свои силы, — упирался Юсупов.

— Да как ты?..

— Он умирает, Софи, — перебил ее князь. — И мы ничего не можем с этим сделать. Таков закон жизни, дорогая.

— Закон, который скоро подействует и на тебя.

Они вперились друг в друга глазами, продолжая перепалку уже в мыслях. Затем оба вздохнули и отвернулись.

— Куда тебя подбросить? — спросил Юсупов.

Софья помассировала висок и ответила усталым тоном:

— Туда, где можно проветрить мозги.

Раньше это место именовалось промышленным «серым поясом» Гавани Васильевского острова. Здесь расположился старейший кабельный завод в России. Основал его немецкий промышленник Вернер Сименс в конце девятнадцатого века для производства ламп, кабелей и переключателей. Историки утверждают, что мануфактура «Сименс и Гальске» первой соединила телеграфной сетью Петербург с Москвой, а также стала в промышленных масштабах собирать радиотелеграф.

Тогда же по специальному указу императора мануфактура осветила электричеством театры, торговые пассажи, весь Невский проспект и Зимний дворец. После революции это место переименовали в Севкабельпорт. С 2017го огромные площади промышленного района стали преобразовывать в общественное пространство. Здесь появились театры, пабы, клубы, торговые точки и, конечно, огромные помещения для проведения ярмарок, фестивалей и других мероприятий.

Сюда-то и привез Софью Юсупов.

Проходя мимо лавки с буррито, Софья вспомнила, что вообще-то так и не завтракала. Давно перевалило за полдень, так что обед она тоже пропустила.

Юсупов предложил поесть что-нибудь более здоровое, что соответствует новому рациону Софьи. Та же ответила ему ледяным взглядом, на что князь лишь повел бровями и заказал порцию буррито. В другой лавке купил ягодный морс Софье и черный кофе себе.

Они выбрали скамью подальше от входа в главное здание Севкабельпорта и потока посетителей. Софья уминала вкуснейший буррито и разве что не урчала от удовольствия. Юсупов же просто пялился на залив и потягивал уже остывший кофе. Подавал Софье салфетки, когда начинка и соус мексиканского блюда капал то ей на колени, то на скамью.

Покончив с буррито, Софья вытерла губы, откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Сил заметно прибавилось, даже мигрень начала отпускать.

— Какова вероятность, что все будет именно так, как говорит Дмитрий? — спросила она.

— Тебе в процентном соотношении или по десятибалльной шкале? — ответил князь.

Софья знает Юсупова полтора года. Они часами беседовали по самым разным темам. Много, очень много времени провели вместе. Но к тому, что князь в девяносто пяти процентах случаев отвечает как говнюк, она так и не привыкла.

— Ты что боишься? — снова спросила Софья.

Юсупов ухмыльнулся, продолжая крутить в руках бумажный стаканчик.

— Я пережил три войны, две революции, эмиграцию и бог знает, сколько смертей, — ответил он. — Смерть меня страшит так же, как тебя вон то облачко на горизонте. А вот тебе стоило бы бояться. В смутные времена женщинам приходится особенно трудно. Любой мужчина представляет из себя потенциальную угрозу.

— Я могу за себя постоять.

— Ага.

Вот это самое «ага» в устах Юсупова заменило тысячи слов и уговоров. Вспомните любой фильм про войну или апокалипсис. Кто первыми страдает? Правильно, старики, женщины и дети. Мы хоть и живем в цивилизованном обществе, а женщины все еще не имеют равных прав, оплаты труда, положения. Обостри тему дефицита, борьбы за базовые потребности, и в глазах агрессивно-настроенных мужчин женщины мгновенно превращаются в объект удовлетворения похоти и других низменных желаний.