Клаус тем временем подхватил Антона, помогая ему встать и добраться до протаранившей ворота машины, и только потом, обернувшись к Миллеру вдруг рявкнул:

– Что стоишь? Полезай внутрь, живо!

– Простите… В мусоровоз?!..

– Полезай! – Спорить с Клаусом сейчас означало нарваться на неприятности, но Миллер еще не знал об этом.

Минутой позже «грузовик» уже выруливал на скоростную трассу уровня.

Антон скрипел зубами, пытаясь задавить боль, Миллер, похоже, начал приходить в себя, его губа кровоточила после легкого внушения, сделанного Клаусом, но, в общем, док, можно сказать, не пострадал в схватке.

– Терпи. – Фриенбагер посмотрел на Светлова. – Сейчас нырнем в «мертвую» для сканеров зону, я сменю режим фантом-генераторов и припаркуюсь.

– Раны не кровоточат. – Хрипло ответил Антон. – Езжай. Я справлюсь. По крайней мере потерплю…

– Хорошо. Тогда не останавливаемся.

– У вас есть надежное убежище? – Спросил Миллер, которого все еще трясло после всех случившихся событий.

– Да, – ответил Светлов. – Доберемся быстро.

…

До заброшенного сектора гидропоники они успели доехать за десять минут, в течение которых Клаус трижды менял опознавательные маркеры машины.

– Вроде чисто… – Произнес он, паркуя «Ланцет» под прикрытием полуразрушенного здания с просевшей крышей.

– Антон, – Миллер даже не стал оглядываться вокруг, не пытаясь понять, куда занесла его судьба, – нужно осмотреть раны.

– Мои раны подождут. Есть более срочное дело, док.

– В смысле? – Не понял Миллер. – Есть еще один раненый?

– Не совсем. Давайте лучше взглянем. – Светлов, прихрамывая, направился к корпусу биологических лабораторий.

Миллер, ничего не понимая, последовал за ним.

…

Увидев Дану, Генрих побледнел.

– Это… Она?

– Да. Сейчас не задавайте лишних вопросов, док, лучше посмотрите, тут полно аппаратуры, чем мы можем воспользоваться?

Спустя некоторое время, сняв несколько пылезащитных чехлов, Миллер указал на предназначенный для человека диагностическо-лечебный комплекс.

– Непонятно, зачем здесь подобная аппаратура? Вы говорили о секторе гидропоники, Антон.

– Так и есть. Мы в секторе гидропоники.

– Ладно. Разберемся позже. Нужно подать питание, иначе аппаратура нам ничем не поможет.

– Да, сейчас, – Антон обернулся к Клаусу, который как раз появился на пороге лабораторий. – Нужна энергия. Сюда возможно провести кабель от бортовой сети «Ланцета»?

Фриенбагер кивнул.

– Пойдем, поможешь.

Светлов, прихрамывая, последовал за ним.

Когда они вернулись, разматывая толстый энерговод, накрученный на специальный барабан, Дана уже лежала на жестком диагностическом ложе.

– Они сильно истощена. – Произнес Миллер. – Я тут нашел кое-какие препараты, но не уверен в сроках их годности.

– Их лучше выбросить. У меня на борту «Ланцета» есть полный набор медикаментов. Называйте что нужно, я принесу, или пошли со мной, пока Антон подключает питание.

Генрих кивнул.

Минут через пять они вернулись, принеся с собой кофр с медикаментами и полевым оборудованием.

Светлов к этому времени уже успел подключить к энергопитанию медицинский комплекс; в законсервированной лаборатории осветилось несколько экранов, на терминале, установленном рядом с камерой, в которую поместили Дану, начали перемигиваться индикационные огни.

– Отойдите. – Попросил Миллер.

Минут пятнадцать он возился с приборами, затем, получив какие-то данные, начал распаковывать мягкие тубусы с препаратами для внутривенных капельных инъекций.

Когда он завершил все манипуляции и обернулся, его лицо было бледным, а глаза встревоженными.

– Как она, док?

– Выживет. По крайней мере, я сделал все, что мог. Если СКАД не вмешается, и мы получим пару дней передышки, то Дана гарантированно будет жить.

– А если нет? – Глухо спросил Антон.

– Ее нельзя тревожить или перевозить с места на место. – Ответил Миллер. – СКАД постарается найти нас и раздавить. Вам виднее – выйдет у него это или нет…

Их всех душили эмоции.

– Я не позволю какой-то машине загнать меня в угол! – Фриенбагер пребывал не в лучшем расположении духа. – Говорю прямо – если СКАД желает войны – он ее получит!

– Успокойтесь Клаус. – Неожиданно вступил в полемику Миллер. – Сейчас ярость не лучший советчик.