Собрав чашки и тарелки, я поставила их в раковину и задержалась у окна. Лунный свет заливал кухню мягким серебристым светом, и я вдруг почувствовала лёгкую тоску.

Он был загадкой, которую я хотела разгадать. Его прошлое, его боль, его странный способ открываться мне — всё это увлекало и одновременно пугало.

Я вздохнула, выключила свет на кухне и направилась в комнату Армана. Мысли о нём не отпускали. Что если Гюстав узнал и решит расправиться с ним? Я не хотела, чтобы наше счастье завершилось так трагично.

Поднявшись в комнату, я легла на кровать и включила телевизор, пытаясь отвлечься. Мне было скучно, и я хотела себе телефон, но я стеснялась попросить у Армана.

Арман

Я захожу в зал и сразу чувствую знакомый запах железа, резины и едва уловимый аромат пота. Здесь всё просто — никаких отвлекающих факторов, только я и работа над собой. Я уже надел свою майку и начинаю с бинтов, тщательно наматывая их на запястья. Это своего рода ритуал, который помогает мне настроиться. Как только бинты плотно обхватывают руки, я надеваю перчатки и подхожу к груше.

Начинаю с лёгких ударов. Левый, правый, джеб, хук. Мои кулаки врезаются в грушу, создавая глухие удары, которые эхом отдаются в помещении. Я ускоряю темп, добавляю силу. Дыхание учащается, мышцы напрягаются, а внутри разгорается азарт. Бокс — это не только физическая сила, но и контроль, стратегия. Я представляю перед собой противника и тренирую свои комбинации, следя за тем, чтобы каждое движение было точным и выверенным.

После пятнадцати минут интенсивной работы я делаю шаг назад, утираю пот со лба и тянусь за бутылкой воды. Короткая передышка, но я не позволяю себе расслабляться. Дальше — работа с канатами. Я хватаю тяжёлые канаты и начинаю их взмахивать вверх-вниз. Волны пробегают по ним, заставляя напрягаться мышцы плеч, рук и спины. Жжение в мышцах появляется быстро, но я продолжаю, пересиливая усталость.

Переход к силовым тренировкам. Я подхожу к штанге, устанавливаю вес и ложусь на скамью для жима. Делаю глубокий вдох, обхватываю гриф и плавно выжимаю штангу вверх. Раз, два, три… С каждым повторением чувствую, как работают грудные мышцы, трицепсы. Я не спешу, каждое движение осознанное, подконтрольное.

Я заканчиваю последний подход на скамье, аккуратно возвращаю штангу на стойку и сажусь, обтирая лицо полотенцем. Пот стекает по вискам, а дыхание ещё сбито после напряжённого подхода. Я ощущаю приятную усталость, ту самую, что даёт понять: ты сегодня выложился на все сто.

Передо мной неожиданно возник Гюстав. Его лицо было напряженным, словно он только что вырвался из водоворота тревог. Взгляд — острый, как нож, будто пытался разрезать воздух между нами.

— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал он хриплым голосом.

— Гюстав? — я встал со скамьи, внимательно вглядываясь в его глаза. — Что случилось?

— Селин пропала! — его голос задрожал, но стал громче. — И я уверен, что она ушла с твоим человеком.

— С каким еще человеком?

— Да с одним из твоих сотрудников! — рявкнул он, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

Я глубоко вздохнул, пытаясь сохранить спокойствие. Молча направился к турникам, а Гюстав, кипящий от ярости, пошел следом.

— Арман, ты обязан мне помочь! Мы найдем её, и я лично прикончу этого придурка! — его голос дрожал от смеси гнева и отчаяния.

Я пытался сосредоточиться на тренировке, стараясь не обращать внимания на его слова. Его эмоции давили на меня: с одной стороны, я чувствовал вину перед ним, с другой — это начинало бесить. Ситуация обострялась, ведь его жена была сейчас со мной. И тот самый «придурок», о котором он говорил, был я.

Я ухватился за перекладину турника, поднял тело вверх и задержался на несколько секунд, чувствуя напряжение в бицепсах и широчайших мышцах. Каждый подтягивающийся движок помогал мне хотя бы на мгновение отстраниться от назойливого голоса Гюстава, который не унимался.

— Ты понимаешь, Арман, — говорил он, шаг за шагом приближаясь ко мне, — этот кто-то забрал не просто мою жену. Этот человек посягнул на то, что я берег всё это время!

Я сделал ещё одно подтягивание, не отвечая. Гюстав начинал напоминать разбитую пластинку, но я знал, что его злость — не самое худшее. Он выглядел человеком, готовым на всё.

— Слушай, ты хоть пытаешься представить, каково это? — он остановился прямо передо мной, заставляя меня сбросить взгляд вниз. — Просыпаться утром и понимать, что тебя предали?

Я наконец опустился на землю, потёр ладони и медленно повернулся к нему.

— Гюстав, — начал я спокойно, глядя на него в упор, — ты уверен, что хочешь знать правду?

Его глаза вспыхнули. Он посмотрел на меня, как будто пытался разгадать скрытый смысл моих слов.

— Да, — ответил он быстро. — Конечно, хочу!