Она замерла, словно её ударили. Её глаза наполнились слезами, которые она больше не могла сдерживать. Я видел, что сделал ей больно, но иначе с ней нельзя.

«Как-нибудь объясню эту ситуацию Гюставу,» — мелькнула мысль.

— Вы… вы меня увольняете? — её голос дрожал, она вытирала слёзы ладонью.

— Да, ты не ослышалась. Ты уволена!

— Нет! — покачала она головой. — Вы… вы не можете меня уволить. Я же… я ничего не сделала!

— Ничего? — я саркастично усмехнулся. — Ты ничего не сделала, кроме того, что появилась в нижнем белье передо мной, словно это норма!

Селин прижала руки к груди, её дыхание сбилось. Слёзы катились по щекам, но она не двигалась, будто прикованная к полу.

— Я… я не думала, что всё зайдёт так далеко… — выдавила она, её голос почти ломался.

— Так далеко? — повторил я, чувствуя, как ярость накрывает с новой силой. — Ты прекрасно знала, что делаешь, Селин! Эти взгляды, твои движения, этот… — я указал рукой в сторону её фигуры, — этот спектакль!

— Это не спектакль! — всхлипнула она, — Я просто… Я хотела…

— Хотела что? — прорычал я, снова делая шаг вперёд. Её спина прижалась к двери, глаза расширились от страха, но я не мог остановиться. — Хотела проверить, насколько далеко можешь зайти? Хотела развлечься? Или это была попытка унизить меня?

— Нет! — её голос сорвался на крик. — Это неправда!

— Тогда объясни, Селин, объясни мне, какого чёрта ты себя так ведёшь? — моё лицо оказалось слишком близко к её. Она отвела взгляд, пытаясь спрятаться от моего гнева.

— Я думала… вы меня заметите… — прошептала она так тихо, что я едва расслышал.

— Заметить? — переспросил я, чувствуя, как слова застревают в горле. — Ты серьёзно? Ты думаешь, я не замечал?

Она снова заплакала, её плечи задрожали.

— Я просто… я хотела быть важной, чтобы вы… чтобы вы смотрели на меня не как на чужую жену! — призналась она, закрыв лицо руками.

— Селин… — голос стал тише, но всё ещё был резким. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты рушишь всё вокруг себя. Свою жизнь, свою семью…

Она медленно подняла голову, её заплаканное лицо выглядело таким уязвимым, что я не сразу смог продолжить.

— А вы… — её голос дрожал, но в глазах блеснула решимость. — Вы думаете, что лучше меня? Вы тоже смотрели, Арман. И вы тоже ничего не сделали, чтобы остановить это раньше.

Эти слова ударили сильнее, чем я ожидал. Она была права. Я слишком долго позволял этой игре продолжаться, надеясь, что она прекратится сама собой.

Но сейчас, глядя на её слёзы, на её сломанный взгляд, я осознал, что в этой истории нет победителей.

— Поэтому я хочу уволить тебя, Селин. Я предупреждал тебя, чтобы ты держалась от меня подальше.

— Нет, не делайте этого, прошу. Что я скажу Гюставу?

— Это ваши проблемы, — холодно ответил я, стараясь сохранить равнодушие.

— Нет, — она схватила мою руку обеими руками, её голос задрожал. Она умоляюще посмотрела мне в глаза, и в них я увидел отчаяние. — Прошу вас, не увольняйте меня. Мой муж мне этого не простит. Я обещаю вести себя прилично, я всё исправлю.

Внутри меня всё кипело. Я хотел согласиться, хотел дать ей шанс, но воспоминания о её провокациях, о том, как она нарушала все возможные границы, вспыхнули в сознании. Я предупреждал её много раз, но она упорно продолжала делать всё по-своему.

Её теплые руки, обхватившие мою, чуть ли не заставили меня уступить. В них было что-то обезоруживающее, что-то почти невинное. Но я не мог поддаться.

Я резко выдернул руку, стараясь держать себя в руках.

— Это больше не обсуждается, — твёрдо сказал я, разворачиваясь к панорамному окну.

Сквозь стекло я смотрел на город, утопающий в вечерней дымке. Слабый свет уличных фонарей отражался в зеркальных фасадах зданий, но внутри меня царила кромешная тьма. Всё, что произошло за последние дни, всё, что связывало меня с Селин, тяготило меня, словно невидимые оковы.

За моей спиной Селин осталась стоять на том же месте, словно всё ещё надеялась на чудо. Её дыхание было тихим, но я чувствовал его, словно оно обжигало мне спину.

Я услышал, как её шаги приблизились. Она остановилась позади меня, и её голос прозвучал тихо, почти шёпотом, но каждая её фраза ударяла в сердце, словно молот.

— Я думаю о вас каждый день, — сказала она, стоя за моей спиной.

Я не обернулся. Просто стоял, глядя на город, пряча руки в карманах, словно это могло уберечь меня от этого разговора, от её слов, от тех чувств, которые я пытался заглушить.

— Я не могу избавиться от этих мыслей, — продолжила она, её голос дрожал. — Я понимаю, что между нами ничего невозможно. Это неправильно. Но… я прошу вас, не увольняйте меня. Я обещаю, что больше не буду вас беспокоить.

Её слова проникали в самую глубину, разрывая все мои внутренние барьеры. В них звучали боль, раскаяние и отчаяние. Но я знал, что эта ситуация не могла продолжаться. Её присутствие стало для меня испытанием, которое я больше не мог выдерживать.