«Что ты делаешь, Арман? Это жена твоего лучшего друга!» — я ударил по рулю ладонью, в надежде прогнать эту мысль. Но чем больше я пытался отвлечься, тем сильнее меня захлестывало чувство вины и… желания.

Всё это было неправильно. Селин заслуживает большего, чем стать частью такого предательства. Гюстав доверяет мне. Он даже попросил меня присмотреть за ней, а я… Я позволил себе мечтать о том, чего никогда не должно быть.

Машина мягко занеслась в поворот, и я почувствовал, как сжимаются мои пальцы на руле. Я должен держать дистанцию. Должен остановить это.

«Просто избавься от неё», — твердил я себе, словно это могло помочь. Но я знал: чем больше я буду стараться оттолкнуть её, тем сильнее меня будет тянуть обратно.

Когда я наконец остановился у своего дома, в груди всё ещё кипел тот же бурлящий коктейль из стыда, вины и необъяснимого желания.

Селин — запретный плод, который я должен был обойти стороной. Но чем больше я пытался, тем глубже проваливался в этот омут.

Сегодня мама должна была приехать ко мне, чтобы остаться на ночь и подготовиться к завтрашнему празднованию. Это была её идея — устроить праздник, который, по её мнению, нас всех сплотит. Я, честно говоря, не горел этим желанием, особенно зная, что среди приглашённых будет она. Селин. Одно только её имя заставляло моё сердце сжиматься, а мысли становились путанными. Но я не стал возражать. Если мама хочет, пусть будет так.

Я заехал в гараж и заглушил двигатель. Некоторое время сидел в машине, пытаясь успокоиться и настроиться на вечер. Потом взял свои вещи, закрыл машину и направился к дому.

Едва войдя в дом, я почувствовал, как что-то изменилось. На кухне горел свет, и по дому разливался уютный, аппетитный аромат. Я сразу понял, что мама уже здесь.

Проходя через коридор, я заметил, что на вешалке висит чужая куртка. Её я узнал сразу — красная с серыми полосами на манжетах. Сердце сжалось. Брижит.

В кухне свет горел ярко, и за столом, рядом с моей матерью, действительно сидела она. Брижит. Та, кого я не хотел видеть больше всего на свете.

— Арман! — радостно воскликнула мама, увидев меня. Она тут же поднялась с места и подошла обнять меня. — Ты поздно вернулся!

Я неловко обнял её в ответ, стараясь скрыть своё раздражение.

— Я думал, ты одна, — сказал я, делая вид, что только что заметил Брижит.

— Ох, нет, что ты, — мама улыбнулась, не замечая моего напряжения. — Брижит как раз пришла помочь с готовкой. Я думала, ты будешь рад, что всё к празднику готовится, как надо.

— Конечно, — выдавил я, глядя на бывшую, которая, скрестив руки на груди, сидела за столом. Она смотрела на меня с лёгкой улыбкой, как будто чувствовала моё раздражение и наслаждалась этим.

— Арман, — наконец сказала она, слегка приподняв бровь. — Ты всё ещё так не вовремя возвращаешься домой?

Я проигнорировал её язвительный тон, опуская взгляд на стол, чтобы не встречаться с её глазами.

— Спасибо за помощь, Брижит, но я думаю, мама справилась бы и сама, — произнёс я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри всё кипело.

— Ты же знаешь, как я люблю помогать, — она чуть улыбнулась, будто бросая вызов.

Мама, не замечая напряжения между нами, хлопнула в ладоши.

— Ладно, хватит болтать, Арман. Садись, я сварила твой любимый чай.

Я сел за стол, неохотно, чувствуя, как взгляд Брижит буквально прожигает меня насквозь.

— Как прошёл твой день? — спросила мама, ставя передо мной чашку.

— Нормально, — буркнул я, делая глоток чая. Но его вкус, обычно успокаивающий, не мог заглушить раздражение.

Брижит решила вставить своё слово.

— Мадам Де Коло, знаете, я всегда восхищалась вашим умением заботиться о сыне. Даже сейчас, когда он уже взрослый.

Я поднял глаза и встретился с её насмешливым взглядом.

— Спасибо за комплимент, — холодно ответил я.

Мама, кажется, совсем не заметила подвоха. Она улыбнулась и с энтузиазмом принялась рассказывать о планах на завтрашний день.

Но я едва слушал её. В голове пульсировала только одна мысль: Зачем она пришла? Брижит знала, как меня вывести из себя, и похоже, решила сделать это снова.

Я с трудом сдерживался, чтобы не сорваться, но понимал: если я устрою сцену, мама расстроится. А этого я позволить себе не мог.

Мама же знала что я расстался с ней, почему она позволила ей помогать?

«Я трогаю себя в душе, вспоминая вас», — эти слова Селин вновь и вновь всплывали в моей голове, как будто пытались вцепиться в моё сознание. Я старался выкинуть их из памяти, но тщетно. Они возбуждали меня до безумия, и, несмотря на все попытки держать себя в руках, я не мог игнорировать то, что творилось со мной.