— Почему ты всё ещё здесь?! — резко спросил я, стараясь сдержать раздражение.

— А кто будет мне доставлять удовольствие? — парировала она, упершись локтями в простыню и с вызывающим взглядом посмотрев на меня.

— Ты сошла с ума! — рявкнул я, стараясь не повысить голос слишком сильно. — Мама что-то заподозрит. Уходи, пока я сам тебя не выставил!

— Ах, значит, ты сделал своё дело и теперь выгоняешь меня? — она вскочила с кровати, схватила подушку и швырнула её в меня. — Урод!

Я поймал подушку и с силой швырнул её обратно на кровать.

— Ты сама этого хотела! — выпалил я, глядя ей прямо в глаза. — А теперь убирайся!

Брижит подошла ближе, практически вплотную. Её лицо раскраснелось, в глазах блестел гнев, смешанный с отчаянием.

— Я сделала это, чтобы вернуть нас, — произнесла она, стиснув зубы. — А ты… ты просто воспользовался мной.

Я не сдержался. Схватил её за локоть и подтянул ближе, почти прижав к себе.

— Между нами больше ничего нет, — произнёс я, глядя в её глаза. — То, что было в прошлом, не вернуть. Ты это должна понять.

Брижит попыталась вырваться, но я крепче сжал её руку.

— Ты всегда была такой, — продолжил я. — Думаешь, что можешь вернуться в мою жизнь, сыграть на чувствах, а потом снова разрушить всё вокруг.

— Это неправда! — выкрикнула она, пытаясь выглядеть уверенной, но в её голосе послышались нотки сомнения. — Ты же знаешь, что я сделала это, потому что люблю тебя.

— Любовь? — я усмехнулся, отпустив её руку. — Это не любовь, Брижит. Это эгоизм. Ты не пытаешься вернуть меня — ты хочешь вернуть мои деньги.

Её глаза блеснули, но теперь это был не только гнев — в них читалась боль.

— Ты думаешь, я не страдала? Думаешь, мне легко было забыть тебя? — прошептала она, её голос дрожал. — Да, я пришла сюда, потому что надеялась… надеялась, что между нами ещё что-то осталось.

Я молчал, чувствуя, как напряжение нарастает. Её слова, несмотря на всю мою защиту, всё-таки проникали глубже, чем я хотел бы.

— Брижит, — наконец сказал я тихо, — между нами действительно было много, но это в прошлом. Ты должна это понять.

Она стояла молча, сжав кулаки. Я видел, как она борется с собой, пытаясь найти, что сказать.

— А что насчёт тебя? — спросила она, глядя на меня пристально. — Ты действительно смог забыть? Или ты полюбил другую?

Этот вопрос застал меня врасплох. Перед глазами снова вспыхнул образ Селин, её голос, её прикосновения. Я отвёл взгляд, не желая отвечать.

— Всё кончено, Брижит, — твёрдо произнёс я. — Ты заслуживаешь начать заново. Без меня.

Она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Ты пожалеешь, Арман. Я найду эту тварь где бы она не была! — с этими словами она вышла из комнаты.

Я остался один в комнате, чувствуя, как стены будто сжимаются вокруг. Её слова эхом раздавались в голове, но вместо них снова и снова всплывал только один образ.

Селин.

Селин

Я смотрела на своё отражение в зеркале, поправляя блестящее платье, которое облегало фигуру идеально, но сегодня не радовало меня. Я собрала волосы в высокую причёску, оставив несколько мягких локонов, которые касались щёк, придавая мне вид изысканности, но даже это не могло поднять настроение.

Я совсем не хотела идти на эту вечеринку. После того случая в офисе я не могла смотреть Арману в глаза. Сегодня на работе я изо всех сил старалась его избегать, задерживалась на обедах, лишь бы не пересечься с ним. Внутри всё сжималось от чувства стыда. Я не просто чувствовала себя виноватой, я чувствовала себя самой худшей женой на свете.

Гюстав уехал прошлой ночью, как всегда, сдержанно попрощавшись. Он был предельно внимателен, но мне казалось, что между нами теперь зияет пропасть. Я думала, что почувствую облегчение от его отсутствия, но вместо этого сердце заполнила гнетущая пустота.

Целый день я пыталась успокоить себя. Чашки чая, музыка, даже попытки заняться йогой — всё без толку. Арман не покидал моих мыслей. Я вспоминала его взгляд, его голос, его прикосновения. Это было неправильно, но бороться с этим становилось всё сложнее.

Я влюбилась в него.

Полюбила другого мужчину. И это плохо. Как бы я ни старалась справиться с чувством вины перед Гюставом, каждый раз, думая об Армане, я чувствовала нечто совершенно иное. Будто он — мой, и только мне он должен принадлежать.