Олли вскидывает бровь.

– Мы лучшие друзья, ты в любом случае моя соучастница.

– Да, до тех пор, пока не увижу разъяренного Рэма. В этом случае, уж извини, но каждый сам за себя.

– Мы говорим о творчестве, Микки, и ты, как никто другой, должна понимать, почему я не могу делать только так, как хочется парням. Если с моей стороны это предательство, то с их стороны это убийство, потому что они хоронят все мои идеи.

– Знаю, но… – Подавшись ближе, я обхватываю его щеки ладонями. – Просто поговори с ними, скажи, что хочешь залить песню в сеть и посмотреть реакцию аудитории. Не хочу, чтобы ты поссорился с ребятами.

Накрыв мою ладонь своей, Оливер кивает.

– Ты права, как и всегда. Но для начала хочу свести песню и показать им готовый вариант. Что скажешь насчет обложки, согласна? Сам не знаю, что хочу на ней видеть, просто скину тебе текст, хорошо? А теперь предлагаю выкинуть из головы все проблемы и пойти покататься. Начнем с машинок?

Оливер поднимается и протягивает мне руку.

Мне не нравится то, как я себя чувствую после этого разговора. Не нравится, что я готова была отпустить Оливера и отойти в сторону. Не нравится, что я не безоговорочно поддержала лучшего друга с сольной песней и первым делом подумала о реакции парней. Ладно, не о них. Я подумала о реакции Джейка Элфорда. Так быть не должно.

Натянув улыбку, я опускаю пальцы в ладонь Олли и встаю. Я иду по парку за руку с Оливером Хартли, как в своих мечтах, а в голове звучит знакомый голос: «Главное, что плеер цел, так ведь, Рамирес?».

По дороге в школу мы с Джейком почти не говорим, он даже не ворчал из-за моего опоздания. Сегодня он выглядит задумчивым и невыспавшимся, обычно уложенные волосы торчат в разные стороны, словно он забыл расчесаться, но я совру, если скажу, что ему это не идет.

Согнувшись над лежащей на коленях тетрадью, я доделываю домашнее задание по математике, которое не успела закончить вчера, а заодно размышляю об Оливере, его словах по поводу группы и доверии к Констанс.

– Ты не думаешь, что вы слишком строги к Олли? – спрашиваю я, написав ответ в уравнении.

– Нет, не думаю, – бросает Джейк, поворачивая руль.

– Вы не даете ему шанс проявить себя.

– Мы ведь слушаем его демки на репетициях. И мы уже говорили на эту тему, Микаэла, песни Олли не подходят. И дело не только в том, что музыка выбивается из общего стиля группы.

– Тогда в чем?

– Это плохая музыка. – Повернув голову, Джейк заглядывает в мои глаза, и я вижу на его лице сочувствие и даже каплю вины. – Действительно плохая. Он нагружает мелодию кучей аккордов, думая, что это высокий уровень, а по факту он просто выпендривается навыками, но звучит это плохо. Все равно что на завтрак добавлять в хлопья с молоком виски, перец чили и «Спрайт».

– Мне казалось, что чем сложнее музыка, тем она ценнее.

Качнув головой, Джейк заворачивает к кофейне.

– Это не так работает. Есть множество хитов, состоящих из пары аккордов. «Knockin' On Heaven's Door» построена всего на трех аккордах, «505» от Arctic Monkeys вообще на двух. Дело не в количестве, а в качестве.

– Понимаю, о чем ты. Просто со стороны все выглядит так, будто вы отметаете идеи Олли только потому, что вам не нравится Констанс. Становится обидно за него, ведь именно он собрал группу, собрал вас вместе. К тому же в альбоме «Тру крайм» у вас полно песен, которые выбиваются из стиля, но вы их приняли, хотя изначально не хотели.

– Например?

– «Признание Элфорда» 19 , она спокойная, почти убаюкивающая, если не считать концовки.

– Гениальная песня.

– Ты ведь говоришь так не только потому, что ее написал ты и в ней есть упоминание твоей фамилии?

– В том числе.

Ладно, с Джейком сложно поспорить, потому что он прав. Он написал потрясающую по звучанию песню в виде исповеди подсудимого, который избежал наказания за убийство и вышел на свободу по «Доктрине Элфорда», хотя на самом деле был виновен в преступлении. Не думала, что судебная практика США может так органично вписаться в музыку, но песня попала в цель, так как всему нашему городу слишком хорошо знакома доктрина Элфорда, благодаря которой трое парней из Западного Мемфиса, обвиненных в убийстве трех мальчиков в лесу Робин Гуд Хиллз, договорились о сделке с прокуратурой и вышли на свободу спустя восемнадцать лет заключения. Убийство произошло в девяносто третьем году, однако за семейными столами и в барах до сих пор можно услышать жаркий спор о деле «Тройки из Западного Мемфиса»: невиновны, или же Верховный суд Арканзаса выпустил на волю трех монстров?

– У Оливера сложный период, мне кажется, ему в первую очередь нужна поддержка друзей. Наверняка у каждого из вас были песни, которые отмели другие, так что вы должны понимать, насколько это обидно.

Хмыкнув, Джейк паркуется. Повернув голову, он внимательно рассматривает мое лицо, затем опускает взгляд на тетрадь и раскрывает губы, но в итоге ничего не говорит.

– Будешь что-нибудь? – Потянувшись к дверной ручке, он кивает в сторону кофейни.

Я качаю головой.

– Джейк.