Сажусь на сиденье и тут же приподнимаюсь, посматривая, не вырывается ли Бэйли. Если она поднимет скандал и скажет, что не хочет ехать, то поездка задержится, а меня будет убивать ожидание. Самое страшное в горках – нервно ждать начало поездки, и чем дольше ты сидишь в кабинке без движения, тем ярче воображение начинает рисовать страшные картинки несчастных случаев. Вдруг механический ремень безопасности сломается, и я выпаду? Вдруг конструкция не выдержит и рухнет?

Парень, что пропустил нас без очереди, проходится вдоль вагонетки, он задерживается рядом с первой кабинкой лишь для того, чтобы перекинуться парой фраз с Ником. Возражений Бэйли не слышно. Господи, она хоть в сознании?

Металлические ремни безопасности опускаются, и я тут же вцепляюсь в них пальцами и трясу, проверяя на надежность. И проверяю еще раз даже после того, как парень в зеленом жилете лично подошел к каждому и все проверил.

– Не переживай, Рамирес, не выпадешь.

– Ох, боже, – выдыхаю я, затягивая потуже собранные в хвост волосы. – В голове картинки из «Пункта назначения».

– Вау, значит, ты смотрела не только «Очень страшное кино».

Вагонетка шипит, а затем медленно трогается с места, и вокруг раздаются одобрительные возгласы. В ожидании спусков и мертвых петель у меня в животе начинают порхать бабочки.

Мы медленно движемся вверх по холму, все выше и выше. Я знаю, что впереди будет длительная пауза, а затем мы на бешеной скорости полетим вниз, и от этой мысли у меня потеют ладони. Чем выше мы поднимаемся, тем меньше мне нравится происходящее. Хочется выбраться. Дыхание становится тяжелым, а воздух словно перестает поступать в легкие.

– Черт, черт, черт! – тихо повторяю я.

Вагонетка останавливается, я вижу огни Уэст-Мемфиса, люди и проезжающие по дороге машины кажутся крошечными. Воздух здесь холоднее, во рту пересыхает, а в ушах шумит кровь.

– Мы умрем здесь, – выдыхаю я, вцепившись в ручки защитного механизма. – Точно умрем. О боже, я умру рядом с тобой! Только этого мне не хватало.

Джейк смеется, по-доброму и вполне искренне, ветер треплет его волосы, и вообще он выглядит настолько беззаботным, словно едет на скейте, а не находится на бешеной высоте в крошечной кабинке, в которой мы держимся лишь благодаря механизму, который в любой момент может выйти из строя.

На мое колено опускается ладонь Джейка и легонько сжимает его в приободряющем жесте.

– Что бы ни случилось, самое главное, что плеер цел, так ведь, Рамирес?

Благодаря этой фразе я на долю секунды вспоминаю о том, что в любой ситуации надо искать позитивные стороны. И на долю секунды я задумываюсь, почему не дернула ногой, чтобы оттолкнуть руку Джейка. А затем мы летим вниз.

Ветер ударяет в лицо, сердце подскакивает к горлу, и я визжу. Громко и истошно, и при этом испытываю настоящую эйфорию вперемешку со страхом. Такие аттракционы для меня единственное на свете место, где можно не скрывать эмоций, покричать вдоволь, и никто не назовет тебя за это психом. Это как терапия, хоть и жутко экстремальная.

На каждом повороте я бьюсь плечами о бортики, спинку сиденья и защитный механизм. Картинка вокруг смазывается, я вижу мелькающие огни, превратившиеся в рваные крутящиеся блики.

Слышу, как Джейк выдает отборную брань, и смеюсь. А затем мы заходим на мертвую петлю, это длится словно секунду, но в то же время вечность, за которую я успеваю почувствовать невесомость, а затем снова бьюсь плечами о механизм.

Повернув голову, я встречаюсь с глазами Джейка, они горят, а сам он смеется, и эта картинка почему-то напоминает мне о мальчике из детства. И клянусь, в этот момент я хочу расплакаться из-за того, что мы несколько лет не общались, но при этом мне хочется рассмеяться от того, что мы каким-то образом сидим сейчас вместе и кричим, когда вагонетка летит вниз или заходит на очередной крутой поворот, от чего начинает казаться, что мы вот-вот рухнем на землю.

Когда вагонетка останавливается, мне кажется, что я оглохла, потому что наступает тишина. Больше не слышно визгов и шума, затем заложенные уши постепенно отпускает, и я слышу, как из колонок соседнего аттракциона играет музыка, множество голосов и крики людей.

Защитный механизм поднимается, а я не нахожу в себе сил сдвинуться с места. Меня все еще потряхивает от адреналина, смешанного с восторгом.

– Ты как? – спрашиваю я, чувствуя, как стучат мои зубы.

– Это ты у меня спрашиваешь? – Усмехнувшись, Джейк подается ближе. Он касается горячей ладонью моей щеки и проводит по ней подушечкой большого пальца, ведет к уголку глаза, а затем к виску, стирая остатки слез, вызванных ветром. – Я в порядке, Рамирес. А ты?

Не уверена. Мне не нравится возвращаться в реальность. И не нравится то, что я даже не пытаюсь оттолкнуть Джейка Элфорда, хотя недавно не хотела принимать его руку помощи даже под угрозой падения в боул.

Джейк мимолетно касается моей второй щеки, а затем отстраняется. Адреналин потихоньку отступает, и я замечаю, что почти все кабинки опустели.

– Идем? – спрашиваю я, поднимаясь.

Выйдя из кабинки, Джейк протягивает мне ладонь, и я снова не отказываюсь.

– Спасибо, – как-то сдавленно бормочу я, выпуская его руку, и оглядываюсь в поисках Бэйли, но ее нигде не видно.