Она ахнула, когда я втянул в рот ее сосок.

— Джейкоб.

Я перешел к другому соску и ласкал его языком, пока она не начала извиваться подо мной.

— Ты мне нужен, — сказала она.

Я получил столько отсроченного удовлетворения, сколько мог вынести за ночь, поэтому приподнялся над ней и вошел в нее одним сильным, зверским толчком.

Она вскрикнула, впиваясь ногтями мне в плечи.

— Еще.

Я вышел, а затем снова вошел в нее, по самые яйца. На этот раз мы оба застонали. Боже, это было даже лучше, чем я мог себе представить. Она была такой теплой и влажной, ее маленькая тугая киска сжимала меня, словно ее тело пыталось втянуть меня глубже.

Находясь внутри нее, я чувствовал себя так, словно вернулся домой.

Она крепче сжала мои плечи.

— Иди сюда, — выдохнула она.

Я опустился, упершись локтями по обе стороны от ее головы. Она приподняла бедра, и угол наклона изменился. Когда я в следующий раз подался вперед, низ моего живота скользнул по ее клитору. Судя по тому, как она ахнула, это было именно то, что ей было нужно. Я запустил пальцы в ее волосы и начал трахать ее по-настоящему, вспоминая устойчивый, неумолимый ритм, который заставил бы ее кончить.

Она смотрела на меня снизу вверх, пронзая своими глубокими карими глазами, даже когда они начали терять фокус. Она нахмурила брови, и между ними образовалась небольшая морщинка. Я вошел в нее и наблюдал с расстояния в несколько дюймов, как она начала раскрываться. На лбу у нее выступили капельки пота. Ее руки опустились на мою задницу, пальцы сжали ее, побуждая меня двигаться дальше.

Ее пухлые губы приоткрылись в стоне.

— Джейкоб, о Боже.

Она зажмурила глаза, и глубоко внутри ее внутренние мышцы тоже сжались. Звуки, которые она издавала, были хриплыми, отчаянными и неразвитыми, и я больше не мог сдерживаться. Я приподнялся, когда она кончила, проникая глубже. Она царапала мою спину, как дикая кошка, и кричала. Я схватил ее за здоровое бедро одной рукой и в последний раз вошел в нее, изливаясь.

— Черт, — выдавил я из себя. Другие слова срывались с моих губ, но я понятия не имел, что, черт возьми, я сказал. Я был почти в бреду. Войти в нее было все равно что увидеть Бога.

Я почти рухнул на нее сверху, прижавшись щекой к ее груди. Ее грудь вздымалась подо мной. Грохот ее сердцебиения отдавался у меня в ушах.

Она вздрогнула, и я понял, что она смеется.

— Словно увидел Бога, да? — спросила она.

Черт, я сказал это вслух.

Я кивнул в ответ. Я не был уверен, что не выдам себя, если снова открою рот. Я не был уверен в себе, что не попрошу ее избавиться от ее новенькой квартиры и переехать ко мне, чтобы она могла заставить меня видеть Бога двадцать четыре часа в сутки, пока мы оба не умрем с голоду, потому что будем слишком заняты сексом, чтобы вспомнить о еде.

Она поцеловала меня в макушку, обвила руками, прижимая к себе. Нам нужно было привести себя в порядок. Черт, мы, наверное, только что испортили диванные подушки. Но ее тело было таким теплым, и я вдруг почувствовал такую усталость, что закрыть глаза и вздремнуть на ней показалось мне отличной идеей. Она не смогла бы снова убежать от меня, если бы я держал ее в такой ловушке.

Может быть, мне все-таки стоило связать ее.

— Э-э-э… Джейкоб? — спросила она. — Не то, чтобы я не хотела обниматься с тобой, но ты вроде как давишь мне на мочевой пузырь.

Я тяжело вздохнул и оттолкнулся от нее.

— Душ?

Она кивнула, протягивая мне руку. Я проигнорировал ее руку и поднял ее с дивана. Она нахмурилась и открыла рот, вероятно, чтобы отпустить язвительное замечание о том, что я не трахал ее так сильно, что у нее перестали слушаться ноги, но я прижался губами к ее губам, прежде чем она успела это произнести.

После душа мы распаковали наши вещи и оделись. В этой деревенской хижине было много очарования, но, если мы хотели не умереть с голода, пока были здесь, нам нужно было съездить в ближайший город и купить что-нибудь из еды.

Сексуальное блаженство исчезло с лица Кристы, когда она натянула леггинсы. Я наблюдал за ней краем глаза. Я всегда наблюдал за ней. Она выглядела растерянной, когда надевала майку с глубоким вырезом. Я понял, что ее что-то беспокоит, когда она села, чтобы натянуть кроссовки, потому что она сильно хмурилась.

— Что? — Спросил я.

Она выпрямилась и посмотрела на меня снизу вверх.

— Я не знаю, смогу ли расслабиться, зная, что он где-то там.

Я тяжело вздохнул. Черт, нам придется сделать это прямо сейчас. По выражению ее лица я понял, что она не уступит; она могла быть еще упрямее меня, когда ей этого хотелось. Я хотел, по крайней мере, пережить выходные, в последний раз бездумно повеселиться, прежде чем все снова пойдет наперекосяк, но было ясно, что этого не произойдет.

— Его там нет, — сказал я ей.

Ее брови поползли вверх.

— Что? Джейкоб! Ты обещал, что не убивал его!

В ее голосе звучала злость, граничащая с раздражением, как будто она не была расстроена тем, что я, возможно, и убил Реддинга, но не позволил ей участвовать в этом.

Пожалуйста, Боже, пусть она захочет быть частью этого, подумал я. Если бы я неправильно оценил ситуацию, если бы я неправильно понял ее, то, что я собирался сделать, заставило бы ее с криком уйти от меня навсегда.