Черт возьми. Должно быть, до встречи с ним я изголодалась по привязанности. Должно быть, именно поэтому от его похвалы у меня вспыхнули щеки, а желудок сделал глупое сальто.

— Сначала у меня есть к тебе несколько вопросов, — сказала я, все еще колеблясь.

— Давай.

— Ты действительно собираешься ответить хотя бы на один?

Уголки его губ приподнялись в легкой, злобной усмешке.

— Может быть.

— Ты знаешь, что иногда бываешь настоящей занозой в заднице?

— Только потому, что мне нравится то, что происходит, когда я тебя так вывожу из себя, — сказал он, и его ухмылка расплылась в широкой улыбке.

Я не знала, поцеловать его или ударить. И то, и другое казалось мне одинаково привлекательным. Вместо этого я решила задать свои вопросы, пока у меня была такая возможность.

— Как ты думаешь, твой отец мог зайти так далеко, чтобы разгромить мою квартиру и приказать кому-то напасть на меня в лифте?

Джейкоб не смотрел на меня, когда отвечал. Все его внимание было сосредоточено на дороге, когда он выехал из территории «Королей», как будто за нами кто-то гнался.

— Да, квартира. Раз я привел тебя домой, он решил, что, между нами, все серьезно и что разгром твоей квартиры — это хороший способ удержать меня там, где он хотел.

— Прямо у него под каблуком, — сказала я.

Он кивнул, переключил передачу и помчался по железнодорожным путям, пересекающим хорошую часть города, так быстро, что мне показалось, будто мы на несколько секунд взлетели в воздух. У меня застучали зубы, когда мы выехали на противоположную сторону, а бедро запульсировало от удара.

— Не мог бы ты немного притормозить? — Выдавила я.

Джейкоб оглянулся, увидел страдальческое выражение на моем лице и немедленно сбросил скорость до предельно допустимой.

— Извини, — сказал он.

Благослови Господь мужчин, которые не боятся извиняться. Это было дважды в течение нескольких минут, и оба раза прозвучало так, будто он говорил искренне.

— Все в порядке, — сказала я. — Почему твой отец так сильно хотел, чтобы ты был дома? Чтобы держать тебя подальше от «Магнолии»?

— Скорее всего.

— Но ты же не думаешь, что он стал бы нападать на меня или доктора Перес.

Он покачал головой.

— А как же Дэниел? Как думаешь, он вообще причастен к этому?

— Нет, — сказал он. — Если это дерьмо взорвется, Дэниелу конец.

— Как так?

— Он потеряет лояльность клуба. Он не работаем с «Джокерами». Вообще. Они — враги. Если бы кто-нибудь еще из «Королей» знал, что мы сделали, он бы уже был на свободе.

Я несколько минут обдумывала его слова и поняла, что он ни с кем, кроме Лиама, не говорил о Реддинге. По крайней мере, не в моем присутствии.

— Ты рассказал своему отцу о Реддинге только для того, чтобы посмотреть на его реакцию, не так ли? — Я спросила.

Джейкоб кивнул.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет, — сказал он. — Но обычно он этого не делает.

— И ты больше никому не рассказывал?

Джейкоб покачал головой.

— А как насчет байкеров, которые приехали с тобой в «Магнолию»? — Я спросила.

— Они думают, что за всем стоят «Джокеры».

— А женщина, которая следит за Реддингом?

— Она понятия не имеет, кто он такой, — сказал он. — Только то, что мы хотим, чтобы за ним наблюдали.

— Никто больше не знает о Реддинге, кроме нас и твоего отца? — Спросила я, просто чтобы уточнить.

— Я никому о нем не рассказывал.

Я наблюдала, как он переключает передачи, его крупная, мускулистая верхняя часть тела была на виду, движения быстрые и уверенные, почти грациозные. Похоже, он тщательно подбирал слова. Возможно, Джейкоб никому об этом не рассказывал, но он явно думал, что другие люди знают о Реддинге.

Когда я впервые встретила Джейкоба, я подумала, что он просто крупный, сильный мужчина с неотразимой сексуальной привлекательностью. Оказалось, что за всем этим скрывается мозг. Я подозревала это с нашей первой ночи, проведенной вместе, но теперь начала задумываться, насколько острым был его ум. Он хотел узнать о моих подозрениях, узнать, заметила ли я что-нибудь, что он упустил, но я была готова поспорить, что Джейкоб Ларсон был человеком, который ничего не упускал.

— Кто такой Майк? — Подтолкнула я, меняя тактику. Я вспомнила это имя по той первой стычке между Джейкобом и Даниэлем. Это засело где-то в глубине моего сознания, не давало мне покоя, как комар, парящий на грани слышимости.

На этот раз улыбка Джейкоба, когда он взглянул на меня, была теплой, смягченной одобрением на его лице. Он взял свой телефон, разблокировал его и передал мне. На экране была фотография Реддинга и еще одного мужчины, крупного белого парня с волосами песочного цвета и славянскими чертами лица.