— Твоя мама была красавицей, как и ты, и маленькая Анечка. Так что радуйся и иди уже, и не дуйся, — сказал Егор, и девушка, мило попрощавшись с ним, вышла из кабинета.

Егор стоял у окна, и его мысли уносились к девушке, которая сейчас сидела на скамейке в парке. Она с грустью наблюдала за голубями, прыгавшими друг на друга от накиданного ею хлеба. Ей было так печально от осознания собственной никчемности, что даже слёзы не могли её утешить. Она чувствовала лишь опустошение.

«Честное слово, лучше бы я порыдала», — подумала она и, рассердившись, швырнула кусок хлеба, едва не угодив голубю прямо в голову. «Прости, птичка», — прошептала она. «Я, наверное, настоящая неудачница». Зоя Клюкина начала вспоминать свою книгу, остро переживая каждое написанное слово. В её сознании начали появляться строки из произведения:

«Однажды, когда Чеймарина пришла к нему в отчаянии, она призналась, что ждёт от него сына. Принц решил оставить её и женился на ней, чтобы их сын мог быть признан как наследник престола…

…Принц тосковал по Чеймарине и их общению, но не мог признаться ей в своих чувствах и простить за обман. Он приходил к ней и каждый раз просил съесть клюкву в сахаре, чтобы она превратилась в его возлюбленную, ведь ему так хотелось увидеть свою истинную любовь… Однако Чеймарина отказывалась, надеясь, что принц Света полюбит её настоящую, забудет о возлюбленной и постепенно привыкнет к Чеймарине. И снова они проводили время вместе, узнавая друг друга ближе…

…и вот Чеймарина родила сына. Когда принцу показали ребёнка, он осознал, что эта девушка подарила ему новую жизнь. Он понял, что простил её и забыл свою первую любовь. Но было уже слишком поздно… Лекарь сообщил, что Чеймарина умирает…»

В кабинете у окна всё ещё стоял Егор, вспоминая финал этой сказочной истории. Он надеялся, что в жизни всё будет совсем не так, как в книге.

«Принц поспешил к Чеймарине, чтобы сообщить о своих настоящих чувствах, но, когда он вошёл в комнату, то увидел, что на кровати лежит не она, а его первая возлюбленная. Чеймарина съела ягоды, смешанные с сахаром, попрощалась с принцем и попросила беречь их сына. Она также передала ему волшебную куклу, которая должна была защищать их мальчика…

…Девушка сделала это, чтобы принц смог попрощаться со своей возлюбленной, так как она думала, что он никогда не сможет полюбить её. А принц, рыдая, произнёс: «Зачем, Чеймарина, ты это сделала? Не о ней мои мысли…

…и умерла Чеймарина, так и не узнав, что принц полюбил её и именно благодаря ей перестал страдать и забыл свою возлюбленную… И жил принц со своим сыном, вспоминая о том, как Чеймарина стала его спасением…»

Девушка поднималась в лифте и пристально разглядывала себя в зеркале. На её лице читалась обеспокоенность своим внешним видом. Ещё дома Зоя осознала, что у неё есть только один деловой костюм, в котором она уже ходила дважды, а покупать новый сейчас было невыгодно. Если бы её начальником не был бывший любовник, она бы не уделила столько внимания своей внешности. Сейчас же ей хотелось выглядеть достойно, чтобы хотя бы на секунду он пожалел о том, что отверг её. Зоя Клюкина была в замешательстве. «Возможно, Егор узнал меня, но почему он не сказал об этом прямо? Или это лишь моя разыгравшаяся фантазия, которая заставляет меня думать, что он пытается меня соблазнить?» — размышляла девушка.

Девушка выбрала короткую чёрную обтягивающую юбку, которая сделала её стройные ноги длиннее и подчеркнула округлые бёдра. Сверху она надела белую футболку с принтом, на котором была изображена Эмили из мультфильма Тима Бертона «Труп Невесты». Зоя ещё раз попыталась пригладить свои непослушные тёмные волосы, но потом махнула на это рукой. «Что делать с волосами, если они от природы выглядят так, будто на макаронной фабрике произошёл взрыв?» — задумалась Зоя, одновременно разглядывая свои ресницы, которые ей пришлось подкрасить во дворе, чтобы сестра не подшучивала над ней. Она достала свою любимую помаду винного оттенка и, накрасив губы, с облегчением выдохнула: «Будь что будет». Двери лифта открылись, и она вышла уверенной походкой на каблуках, направляясь в издательство «Клевер».

«Да уж, с туфлями я переборщила», — произнесла она про себя, когда все взгляды устремились в её сторону. Зоя почувствовала себя очень неловко, но сдаваться было не в её характере. Она ещё сильнее выпрямила спину, отчего её грудь стала казаться больше, и, стараясь не упасть, направилась к месту, где сидел Мирон Анатольевич. Зоя не испытывала страха перед этим мужчиной. Напротив, создавалось впечатление, что помощник издателя немного опасается её.

— Мирон Анатольевич, здравствуйте, — произнесла девушка и улыбнулась помощнику издателя, который посмотрел на неё настороженно. Зоя даже не могла понять, то ли она выглядит ужасно, то ли слишком шикарно, то ли пугающе. Она ещё раз позвала его, потому что он, казалось, был в замешательстве:

— Мирон Анатольевич…

— Зоя, вы сегодня очень другая, я засмотрелся на вас.

— И какая же я? — произнесла девушка.

— Очень интригующая, — прозвучал мягкий мужской голос рядом с Клюквой. Она повернулась и увидела перед собой симпатичного брюнета с короткой стрижкой ёжиком и круглой серёжкой в ухе. Его образ был молодым и дерзким, а черты лица — привлекательными.

— Да, я тоже хотел сказать, что вы выглядите опасно, — пробормотал Мирон Анатольевич. Однако, кажется, его никто не слышал, потому что Зоя не сводила глаз с молодого человека, который с хитрым прищуром приближался к ней.