— Что хорошего тебе рассказал отец? — выразительно приподнимает бровь Макс.

— Ну, мы выяснили, что он… не изменял мне.

— Но вел себя, как придурок, — выплевывает сын, скрещивает руки под грудью и вальяжно раскидывается в кресле.

В пижаме с машинками он выглядит гораздо младше своего возраста, но это его слишком суровое выражение лица просто вводит меня в ступор.

— Макс, каждый человек может ошибиться, — тихо отвечаю я. — Да, ваши родители тоже не святые люди. И у нас не всегда все гладко в отношениях.

— Но вы же всегда миритесь! И сейчас тоже! — Олеся садится на край стола и осматривает свежие цветы. — Букет очень красивый. У папы хороший вкус!

— В любом случае, отец себя вел, как неандерталец! Вместо того, чтобы сразу извиниться перед тобой, он думал о своих сделках и миллионах! — фыркает Макс.

— Ну и правильно, — скалится на брата Олеся. — Мужчина всегда должен думать о деньгах!

— А еще ты спалила его на свидании с любовницей, — прищуривается сын. — Это что по твоему, не измена?

Я больно прикусываю кончик языка.

В чем-то мой ребенок прав.

Я слишком быстро поплыла, окунувшись в воспоминания прошлого. И простила Рому, как по щелчку.

А надо было еще подумать, носом поводить.

Но кому надо? Я ведь хочу быть честной. И счастливой. Даже если для этого счастья на какие-то моменты придется закрыть глаза.

— Мам, неужели ты реально думаешь, что после папиных выкрутасов у нас получится быть одной семьей? — гневно интересуется Макс.

Я стараюсь подобрать слова, чтобы успокоить сына. Но в голову ничего не приходит, лишь всякая ерунда. Подставили папу, он запутался и ошибся, нашу семью хотели разбить недоброжелатели… Кажется, что для Макса это все сейчас не имеет смысла.

И только я распахиваю рот, чтобы ответить уже хоть что-то, как Олеся изумленно приподнимает брови и таращит глаза в сторону дверного проема.

— Папа? — удивленно выдыхает дочка. — А ты тут что делаешь?

— Я вернулся домой, — произносит Рома как-то немного пафосно, и даже руками разводит с улыбкой на лице.

Я закусываю губу и встревоженно наблюдаю за реакцией детей.

Олеся приподнимает брови еще выше, и в ее глазах загорается радостный блеск. В моей девочке я не сомневалась. Она любит папу, и, наверно, в тайне ждала, что мы помиримся. Хотела этого, хоть и не говорила, чтобы не капать мне на мозги и лишний раз не выводить из себя.

Она знает, что простить предательство не просто. Но ведь каждый ребенок эгоистично хочет жить в полной любящей семье. И если такая семья рассыпается, дети имеют право ждать воссоединения родителей не смотря ни на что.

А вот Макс…

У Макса дергается верхняя губа, а светлые глаза сына наливаются темнотой.

— Мы тебя вообще-то не ждали, — заявляет сын и смотрит волком на своего отца.

Я молчу. Не хочу встревать. Это Рома должен оправдываться и возвращать доверие сына.

— Мам, а у тебя что, совсем мозгов нет? — фыркает Макс, метнув в меня ледяную молнию своего дерзкого взгляда.

Я даже вздрагиваю, как от пощечины.

— Не говори так, — строго выдает Рома. — Извинись.

Сын встает медленно. Упирается руками в стол. Напряженный и нервный.

— Я больше не верю в вашу любовь, — выпаливает Макс. — После всего, что ты натворил, любовь просто невозможна. У вас нездоровые отношений! Токсичные!

— Сам ты токсичный! — пикает Олеся, но тоже получает от брата такой бешеный взгляд, что язык прикусывает.

— Выйдем на разговор? — предлагает Рома. — Одевайся, я жду тебя на улице.

— Я с тобой никуда не пойду!

— Давай, Макс! Хватит говниться, — Царицын прищуривается.

Я стою, словно на гвоздях. Боль через ноги проходит и в душу проникает. И мне как-то неловко от того, что дети вот так нас с Ромой поймали.

Как-будто это Макс с Олесей мои родители, а я малолетняя дурочка дочка, которая ночевать своего парня притащила.

Глупо это.

Когда Рома уходит на крыльцо, Макс еще пару минут мнется возле стола. Мы с Олесей молчим, только взглядами обмениваемся.

— Ладно, — вздыхает Максим. — Но это вы все простить готовы! — грозит нам с Олесей пальцем. — А вот я никогда отцу этого не прощу и никогда его предательства не забуду.

Наблюдаю, как сын шнурует зимние ботинки и накидывает на себя куртку. Даже любопытно, что Рома ему говорить будет.

Понятно, что все объяснит и расскажет. И про Милану, которая, кажется, спелась с Настей, и про подставную измену в отеле после встречи выпускников.

Входная дверь гулко хлопает, запуская в дом прохладу. Сквозняк крадется по ногам.