– С вами все ясно, – кивнул Тимур Рустамович и вновь вернулся к подчиненному: – А вы, Антон Викторович, объясните, как можно вырвать из контекста фразы вроде «бешеный ПМС», «опять месячные» и «бегаешь хуже обезглавленной курицы». И я правильно понял: вы обращаетесь так со всеми курсантами без исключения, и только на видео нам попались случаи с Ветровой?

Физрук промолчал, и лишь алые уши выдавали его состояние.

– Полагаю, мы все прояснили. Вы можете идти, Антон Викторович, – все с тем же олимпийским спокойствием выдал Тимур Рустамович. – Мы пообщаемся с вами позже, но я полагаю, вам понятно, что это будет за разговор. А пока свободны. У вас по расписанию группа, займитесь ею.

Хлопнула дверь, Ветрова осталась перед начальством одна.

Ее и без того шаткое положение в очередной раз пошатнулось. Она стояла и смотрела на всех этих начальников и умирала в душе. Она боялась до чертиков, потому что… потому что из тех жалких девичьих единиц, что умудрялись поступить или перевестись на пилотов, до конца доучивались… да почти никто!

И Юлю кто только не предупреждал… что будет так.

Всегда сложно, всегда с борьбой и диким стрессом. Постоянно. Без исключений. Каждый день. И она думала, что справится со всем, всегда же справлялась… но как страшно! Ее прямо сейчас могут выставить прочь просто из-за глупого скандала с физруком. И конец большой мечте.

– Юлия, вы должны были прийти ко мне и все рассказать. Тем более, судя по всему, недостатка в свидетелях у вас не было, – тон Тимура Рустамовича немного смягчился. Наверное, он опасался, что она тут хлопнется в обморок, а то и помрет от разрыва сердца. – Почему вы терпели и довели до крайности?

– Я… справлялась.

– Ни один преподаватель не может общаться так с вами. Вы это понимаете?

Она кивнула.

– Вы терпели по каким-то своим причинам, но теперь мы вынуждены из-за этого разгребать скандал и доказывать, что у нас тут не ненавидят девушек. Вы должны были сообщить до того, как кто-то слил в сеть эти видео.

Еще один кивок.

– У вас есть предположения, кто это сделал, Ветрова? – вклинился в разговор ректор. Его голос был тихим, вкрадчивым… но сам мужчина Юлю всегда немного пугал. Такой весь круглый и улыбчивый, на первый взгляд похожий на добродушного Колобка, но первое впечатление обманчиво, как и его улыбка. С этой самой улыбкой он легко подписывал приказы на отчисление.

Юля общалась с ректором, когда переводилась, и тогда… тогда она клятвенно пообещала, что не доставит ему проблем. Ни единой проблемы. Что ректор о ней даже не услышит, не вспомнит о ее существовании до самого выпуска. И только после этого он подписал приказ о переводе.

– Ни единого.

– А если подумать?

– Полагаю, это был кто-то из группы, – выдала она очевидность.

– Фамилию не назовете?

– Извините, но я не знаю.

– Может, у вас есть подозрения?

– Нет, – прошептала она, краснея все больше. Ректор смотрел на нее так, что хотелось исчезнуть, обратиться в пыль. Да и остальные… никто ей не верил. Конечно, все прекрасно понимали: она знает или догадывается. И даже расскажет, если пригрозить как следует.

Но грозить ей не стали.

Пока.

Задали еще с десяток вопросов про случившееся, про Антона Викторовича и его обращение с курсантами. Затем заставили подписать заявление о систематических нарушениях и требовании разбирательства. Дату проставили двухнедельной давности. Якобы она пожаловалась до слива видео, а администрация все это время вела расследование и «держала руку на пульсе». Все это походило на попытку помахать кулаками после драки, но это не ее дело. Юле еще пятьдесят раз напомнили, что в случившемся она виновата сама, поскольку не пожаловалась, и отпустили с миром.

Она вышла в коридор, свернула за угол и бессильно прижалась к прохладной стене.

Ее трясло от пережитых эмоций.

Она так и стояла в закутке неподалеку от спортзала, собираясь с мыслями. Возвращаться на физику до звонка все равно нет смысла. Она уже пропустила большую часть лекции, а остальное вряд ли способна воспринять. Кто там обычно записывает лекции? Славик Евсеев, у него и почерк приличный, можно будет нафоткать материал и переписать все дома.

Дверь спортзала вдруг открылась, оттуда вывернул кто-то.

Но не прошел мимо, как Юля надеялась, а остановился, вглядываясь в тупик и стоящую в тени девушку. Она бросила в коридор гневный взгляд, как бы говоря: «Иди куда шел!» Но эффект получился обратным. Парень свернул в ее сторону, и вскоре выяснилась причина – то был назойливый первокурсник. Руслан, кажется… В этот раз не в грузном бушлате и даже не в плохо сидящей форме, а в шортах и футболке. С влажными от пота светлыми волосами и раскрасневшимися после физры щеками.