— Мне надоело, черт возьми, что любой из представителей семейства Уизли готов обвинить меня во всех смертных грехах. И надоели твои тупые претензии и детские обидки, которые ты предъявляешь не только мне, но и Гермионе, — Гарри вернулся к своему столу и сел, сытый по горло всем кланом Уизли. Он бросил свирепый взгляд на Рона и, повернувшись к Гермионе, слегка улыбнулся ей.

— Гермиона, извини, мне очень жаль, что твой муж — редкий придурок, который не доверяет тебе. И если он не может понять, что за удивительная женщина ему досталась, боюсь, это его проблемы, — Гарри говорил так, будто Рона вообще не было в комнате, зная, что это взбесит его еще сильней.

— Извини, Гарри, но мне, действительно пора на работу, а муж мой, думаю, уже опаздывает на задание. Почему бы нам не собраться попозже, на этой неделе, на обед, где мы сможем наверстать упущенное?

Гарри повернулся к Рону, а Гермиона улыбнулась и вышла из кабинета, бросив на мужа убийственный взгляд.

— Ты перешел грань, Рональд, вся преданность, которую я испытывал к тебе, сегодня умерла, потому что ее окончательно убила твоя глупая, необоснованная ревность. Так же, как и умерла наша дружба. Это последнее предупреждение, больше никогда не заходи в мой кабинет, желая снова извергнуть какую-нибудь гнусную ложь, или я уволю тебя. Я ясно выразился? — тихо произнес Гарри, наблюдая за попытками Рона хоть как-то контролировать свою растущую ярость.

— Хм… Вот значит как? Ясно! — Рон стиснул зубы. Было заметно, что он изо всех сил пытается проглотить злые слова, которые хотел бросить обратно Гарри и желательно вместе с кулаком, но сейчас ему нужна была эта работа.

«Хорошо… Я буду держать язык за зубами… пока буду».

Он повернулся и выбежал из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. Когда Гарри уставился на закрытую дверь, гнев его внезапно стих, оставляя после себя глубокую печаль.

«Как же мы докатились до такого? Что случилось с Золотым Трио? Где то счастливое будущее, что обещали мне после окончательной гибели Волдеморта?» — он вздохнул еще раз, прежде чем начать готовиться к утренней встрече. Он решил отправиться к Люциусу во время ланча и посмотреть, что может узнать у него о Нарциссе. Его мучило предчувствие, что это будет ужасно длинный день…

Пребывая в ужасной ярости на такие обидные, а что самое главное, совершенно необоснованные обвинения Рональда, Гермиона стремительно выбежала из кабинета Гарри. Конечно же, тот был прав: семейка Уизли уже давно имела тенденцию сначала действовать, а потом думать… или же не думать вообще. Она понимала, что откровенно злится и поэтому не совсем объективна, но как же хотелось, как было приятно излить сейчас на Рона хоть малую толику гнева, что бушевал внутри Гермионы.

Она быстро направилась к лифту и скоро оказалась в кабинке, втиснутая между волшебником с распевающей на ключе розовой лягушкой и ведьмой, надушенной духами так сильно, что Гермионе даже пришлось слегка задержать дыхание, опасаясь задохнуться. К счастью, любительница резких запахов проехала всего два этажа и вышла, унося волну навязчивого аромата за собой.

Облегченно вздохнув, Гермиона наконец добралась до своего кабинета, радуясь своему тихому убежищу в людном и полном хаоса министерстве. И вздохнула, налив себе еще одну чашку кофе, а потом присела и начала просматривать свой ежедневник. На удивление, сегодняшний день оказался довольно спокойным: она почти завершила все предстоящие в ближайшие дни дела.

Гермиона как раз собиралась отправить коротенькую записку Гарри, когда дверь кабинета открылась, и внутрь ворвался Рон, очевидно, взбешенный тем, что произошло в кабинете Гарри. Не будучи в настроении выслушивать его очередной бред, Гермиона уже собралась подняться и приказать ему уйти, но прежде чем у нее получилось это, Рон приблизился, обошел стол и крепко схватил ее за запястья, близко-близко наклоняясь к ней лицом.

— Вы, двое, смеетесь надо мной, так? Вы что, думаете, я ничего не знаю? — яростно проорал он, и Гермиона даже удивилась, увидев пульсирующую на лбу жилку и ощутив на лице его горячее рваное дыхание.

— Можешь отнекиваться как угодно, но я знаю, что ты шлюха Гарри Поттера. Джинни рассказала мне об этом, да я и сам давно уже подозревал, что у нашего приятеля роман. Потому и решил наконец-то застукать вас. Ты… ты мне противна! — с этими словами он сильно толкнул Гермиону от себя, заставляя ее вскрикнуть: падая со стула, она здорово приложилась об пол головой.

— Рон, приди в себя. Это совсем не то, что тебе кажется… — пытаясь его успокоить, Гермиона осторожно постаралась встать, не обращая внимания на стреляющую боль в голове. — Мы с Гарри просто друзья. А Джинни подумала, что у него роман с Нарциссой Малфой, придурок ты эдакий, а не со мной! — она встрепенулась, чувствуя, как снова возвращается гнев.

«Как он только посмел обращаться так со мной?» — подумала она, вытаскивая палочку и направляя ту на побагровевшее лицо мужа.

— Нарцисса Малфой… но почему? — начал Рон, внезапно осознавая, что все понял не так.

«Твою мать! Что я наделал? Я ведь никогда за шестнадцать лет не поднимал на нее руку… никогда! Во всем виноват он! — с желчной горечью думал Рон. — Если бы он не разозлил меня так сильно, ничего бы этого и не случилось. Чертов Гарри Поттер!»

— Эм-м… Гермиона… извини, я не хотел… — начал извиняться он, осознавая, что выражение лица жены изменилось, и теперь она упорно наступает на него, что выглядело совсем уж пугающим. Однако до того, как он смог закончить предложение, Гермиона крепко связала его с головы до ног, оставив почти без возможности глубоко вдохнуть, и перекрыла рот, лишая возможности сказать хоть слово.