— Даня, а может, займёмся чем-то… интересным? Пока есть время?

Я понимаю её настроение, но сейчас точно не до развлечений.

— Свет, — качаю головой, придавая лицу серьёзный вид. — Мы не знаем, есть ли здесь устройства слежения. Это было бы гадко и мерзко, не по-дворянски. Но, учитывая, кто нас принимает и сколько пыли бросают в глаза, доверять им я бы точно не стал.

Светка скривилась, как ребёнок, у которого только что отняли конфету.

— Ну и пусть смотрят, Даня, и завидуют!

— Не, — с улыбкой отказываюсь.

— Блин, я думала, всё будет по-другому, — ворчит она, разочарованно надув губы.

Я усмехаюсь, задержав взгляд на её фигуре, и спокойно отвечаю:

— Мы же здесь ненадолго. В Буяне задерживаться я точно не планирую.

Она бросает мне недовольный взгляд, полный намёков:

— Вот тебе и съездила без Камилы и Лены… Думала, хоть здесь ты мне целиком достанешься, а оказалось…

— Ну, извиняй, дорогая, — пожимаю плечами, слегка улыбнувшись. — Я тебе не обещал второго медового месяца. Мы здесь по делу.

Света ещё какое-то время пытается настаивать и уговаривать меня, но я, выслушивая её с полусерьёзной улыбкой, в какой-то момент киваю на часы. Она ойкает, мгновенно осознав, что заболталась, и тут же бросается одеваться.

На разговоры времени больше не остаётся — в дверь стучит слуга. Мы уже готовы к официальной части, одеты и собраны. Слуга делает короткий поклон, его голос вежлив и безупречно ровен:

— Ваши Сиятельства, позвольте проводить вас на обед к князю.

Следуем за ним в огромный зал. В центре стоит длинный стол с роскошным сервизом, который вытащили из музея или даже прямо из царских хранилищ. За столом уже сидит сам князь Буревестник.

Суховатый мужчина с идеально бритым лицом встречает нас холодным взглядом. В его глазах нет ледяной мощи, как у Ледзора, но есть нечто другое — тихое, едва заметное презрение, которое он даже не пытается скрыть. Рядом с ним сидит Ярослав, напряжённый, но пытающийся выглядеть невозмутимо. Кроме них за столом ещё несколько человек, очевидно, родственники князя. Их лица выдают явные семейные черты: острые скулы, строгие выражения, сдержанная гордость.

Князь поднимается, слегка наклоняет голову в знак приветствия и говорит:

— Данила Степанович, рад видеть вас с супругой на моём острове. Я много слышал о вас. Мы давно ждали этого визита. И вот, вы наконец соизволили нас проведать.

Его тон несильно-то прячет недовольство и прямо говорит, что задержка его не порадовала.

Я, сохраняя невозмутимость, спокойно отвечаю:

— Здравствуйте, Герасим Станиславович. Действительно, я был занят решением родовых дел и не мог сразу сорваться, как только Царь предложил мне помочь вам. Однако, узнав, что моя помощь стала необходимой, я решил не затягивать и не огорчать вас своим отсутствием.

В зале на мгновение повисает пауза, во время которой хозяева за столом переглядываются, явно обмениваясь немыми вопросами. Князь же молчит, угрюмо глядя на меня.

Я, в свою очередь, тоже его изучаю — на ментально-энергетическом уровне. Телепат, Мастер второго ранга. Само по себе это уже достойно уважения, но моё внимание больше привлекает массивный золотой перстень на его руке. Это мощный артефакт, и его загадочная сила ощущается даже на расстоянии. Сейчас я пытаюсь понять, что именно скрывается за этим украшением.

Князь коротко хмыкает, явно не утруждая себя дружелюбием, и указывает на стол:

— Как скажете, граф. Садитесь, вот ваши места.

Слуга с привычной дежурной улыбкой отодвигает мне стул, а к Светке тут же подскакивает Ярослав. Он делает демонстративный поклон, и, не отрывая взгляда от её фигуры в красном платье, произносит:

— Позвольте поухаживать, Светлана Дмитриевна.

Светка даже не удостаивает его ни ответом, ни даже взглядом, равнодушно садится, словно перед ней вовсе не княжич, а обычный лакей.

Мы со Светкой садимся, я краем глаза осматриваю сервиз. На первый взгляд он выглядит шикарно, но что-то сразу кажется неправильным. Чем дольше смотрю, тем отчётливее понимаю: всё это — иллюзия. Мои перепончатые пальцы! Ну сколько можно?! А еда тоже окажется мишурой?

И, как оказалось, да. Когда вскоре приносят блюда, становится очевидно, что они тоже покрыты тонким слоем иллюзии, создающим видимость изысканности.

Я поворачиваюсь к Светке и сообщаю по мыслеречи:

— Ты не поверишь. Всё на столе — иллюзия.