— Чуть не забыл, — его губы расплываются в улыбке. — Доверять вам нельзя.

Я раскрываю рот в немом возмущении, хочу ответить ему хоть что-то, но глаза падают на билет, ответа на который я не помню. Да что скрывать, я его и не знаю. Ладони потеют. От этого ручка вечно скользит в пальцах. Пишу всё, что приходит в голову, хотя уже знаю, что это неправильно. Лучше сказать хоть что-то, чем промолчать. Нога под столом трясётся. Даниил Александрович почти не сводит с меня взгляда. Это напрягает ещё сильнее, чем незнакомые вопросы. Он слишком давит на меня.

Я решаюсь посмотреть на него буквально на секунду, но встречаюсь с его глазами и замираю. Почти чёрные, как ночь, зрачки глядят в мои. Несколько раз моргаю.

— Вы готовы отвечать? — он вопросительно поднимает тёмные густые брови, а я отрицательно мотаю головой. — Ваше время почти закончилось.

— Вы не говорили, сколько времени на подготовку.

— В этом был бы смысл, если бы вы хоть что-то знали, — Даниил Александрович усмехается, смотря в мой листок.

— Я знаю.

— Хорошо, сейчас докажете, — улыбается он.

Затем преподаватель встаёт со стула, снимает с себя пиджак, аккуратно вешает его на спинку, а потом закатывает рукава белоснежной рубашки, открывая моему взгляду чёрные татуировки. Я стараюсь не смотреть на них. Всеми силами держу взгляд на листе бумаги, но всё же срываюсь и поднимаю глаза. Рисунок тянется от самого запястья и поднимается куда-то вверх. Это больше похоже на бессмысленные узоры, чем на полноценную картину, но мне рукава рубашки не дают мне рассмотреть полностью. Прикусываю щёку изнутри и стыдливо опускаю глаза. Мне нельзя об этом думать.

— Ваше время закончено, — оповещает Даниил Александрович, а я вздрагиваю от звука его голоса. — Да не надо меня так бояться.

— Я не боюсь.

В ответ на это он лишь усмехается, а потом берёт в руки список доставшихся мне вопросов и минуту разглядывает его прежде, чем произнести:

— Можете начинать.

Я нервно сглатываю. Не могу. Такой позор точно не переживу. Может, признаться, что я ничего не знаю? Интересно, а слёзы подействуют на него?

— Катерина, я жду, — напоминает Даниил Александрович. — Я не могу сидеть с вами тут до самой ночи.

— Я понимаю, — тихо выдыхаю, а потом принимаюсь рассказывать то, что умудрилась вспомнить.

Через минуту я уже выдыхаюсь, но продолжаю лить воду, надеясь, что он этого не замечает. Преподаватель, кажется, внимательно меня слушает, облокотившись спиной на стену. Его глаза то смотрят на меня, то на лист бумаги в руках. Уверена, что сейчас он думает о том, какая я дура.

— Что ж, наверное хватит, — Даниил Александрович останавливает меня. — По существу вы сказали буквально две фразы.

— Как же? — единственное, что я умудряюсь произнести.

И как я могла надеяться на то, что мне повезёт? Университет — не то место, где меня преследует удача. Можно уже попрощаться и с ним, и с высшим образованием, и с Даниилом Александровичем. Я поднимаю на него молящие глаза. Может, он сжалится надо мной, нарисует эту вонючую тройку и отпустит?

Но преподаватель не отпускает. Вместо этого он снова опускается на свой стул и задаёт вопросы по теме. Сначала спрашивает то, что посложнее, но вскоре понимает, что я ответить не могу, и меняет тактику. Его взгляд блуждает по мне. Даже появляется ощущение, что Даниил Александрович искренне пытается помочь, но все мои надежды разбиваются о жестокую реальность после это слов:

— Ладно, идите.

— Как? А что вы мне поставите? — тараторю я, растерявшись.

— А на какую оценку вы рассчитываете? — преподаватель усмехается.

— Хотя бы три.

— Хотя бы? — он смеётся, но тут же замолкает, возвращая свою серьёзность. — Катерина, давайте будет честны, вы ничего не знаете. А тройка для вас станет подарком свыше.

— Но я же…

— Нужно было уделить подготовке больше времени, а не заниматься ей на других парах.

— Я готовилась всё это время, — говорю я чуть громче, чем следует.

— Значит, надо было больше, — преподаватель безразлично пожимает плечами.

Опускаю глаза на свои руки, чтобы сдержать наплывающий гнев. Возможно, я и не приложила все усилия, чтобы подготовиться, но тройку точно заслужила.

— Я подумаю над тем, что вам поставить, — Даниил Александрович вздыхает и открывает ноутбук. — Идите.

Я смотрю на него напоследок. Пытаюсь разглядеть что-то во взгляде, но ответов на свои вопросы не нахожу. Хватаю в руки сумку и, быстро попрощавшись, вылетаю в коридор. Сердце колотится о грудную клетку. Ладони дрожат. На трясущихся ногах опускаюсь по лестнице и падаю на скамейку на первом этаже. Стараюсь вдохнуть поглубже. Горло сжимается, глаза слезятся. Поднимаю голову и часто моргаю, чтобы остановить поток слёз. Нужно взять себя в руки, собраться. Будет ещё возможность сдать. Или нет? Это же не конец света. Резко встаю, вытираю глаза и уверенно шагаю к выходу. Нельзя раскисать. Дома я обязательно что-нибудь придумаю.