— Даниил Александрович, — голос срывается, пытаюсь прокашляться.

— Я вас слушаю, — спокойно отвечает тот, не отвлекаясь от своих дел.

— Я хотела бы извиниться.

— За что? — он наконец-то поднимает взгляд, но от этого становится только хуже.

— За те неприятные инциденты, — держусь из последних сил, чтобы не сбежать.

— Вы про ваше хамство? — усмехается Даниил Александрович.

У меня ноги чуть не подкашиваются от возмущения. Ему смешно!

— Постарайтесь в следующий раз быть повежливее с незнакомыми людьми, — его губы еле заметно изгибаются в улыбке. — Никогда не знаете, кем они могут оказаться.

— Учту, — проговариваю я практически сквозь зубы.

Он снова опускает взгляд к ноутбуку и очень тихо смеётся, практически не слышно, зато прекрасно видно. Разворачиваюсь на каблуках, а потом быстро срываюсь с места и выхожу в коридор. Щёки горят. Хочется провалиться сквозь землю. Уверена, он не даст мне спокойно жить.

Около двери меня встречает Вика. В её глазах явный вопрос, но я молчу. Сначала нужно убраться отсюда поскорее. Мы в тишине подходим к другой аудитории. Перерыв между первой и второй парой маленький. Я хватаюсь за ручку двери и только сейчас понимаю, насколько мокрые у меня ладони. Наглец! Как такого человека вообще могли допустить к студентам? Он же просто поиздевался надо мной.

Только когда мы уже усаживаемся за парту, Вика решается спросить:

— Всё настолько плохо?

— Да он посмеялся с меня, — выпаливаю я громче, чем следовало бы.

Несколько одногруппников поворачиваются в нашу сторону. Делаю вид, что не замечаю их, и глубоко вздыхаю. Нужно успокоиться, постараться забыть об этом, но как только я думаю о том, что видеть его наглое лицо придётся ещё целый семестр, хочется написать заявление на отчисление и закрыть за собой двери университета раз и навсегда. Вика сжимает губы. Знаю, что она придумывает новый способ спасти ситуацию, хотя именно по её совету я пошла к Даниилу Александровичу с извинениями. Зачем я вообще влезла в тот разговор в кофейне? Это же было не моё дело. Да и смотреть по сторонам мне надо почаще.

Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза. Ещё один глубокий вдох, потом выдох. Собираю остатки самоуверенности, чтобы не рассыпаться окончательно. Хочется, чтобы этот день закончился побыстрее.

Вторая пара проходит спокойно, а за ней и третяя. Я почти перестаю думать об этой ситуации, но иногда она всё равно выплывает на поверхность сознания. Расстаёмся с Викой на первом этаже. Подруга выходит на улицу, а я шагаю по мраморному полу в актовый зал.

Большие деревянные двери раскрываются с противным скрипом, но как только я ступаю в помещение, то забываю обо всём. Ряды мягких красных кресел раскинулись по обе стороны от входа, а между ними — дорожка прямо к сцене, на краю которой уже сидела компания студенток. Некоторые из них мне знакомы. Танцевальный кружок стал частью моей жизни ещё на первом курсе, но теперь к нам пришло много новеньких девочек. Я широкими шагами преодолеваю расстояние между нами и здороваюсь, искренне улыбаясь.

— Катя, — радостно проговаривает Маша, собирая рыжие кудрявые волосы в высоких хвост.

Уже несколько лет она наш хореограф. Иногда я думаю, что только ради этого Маша поступила в магистратуру.

— Итак, теперь все в сборе, — она спрыгивает со сцены и оглядывает всех присутствующих. — Во-первых, я хочу поприветствовать новеньких. В этом году у нас прям наплыв.

Пробегаю взглядом по всем девочкам. И правда, знаю я максимум человек шесть из них.

— Во-вторых, — продолжает Маша. — Я собрала вас не просто так.

Вскидываю брови. Неужели готовится концерт?

— Меня попросили подготовить номер для мероприятия. Что-то похожее на конкурс талантов, но мы там нужны лишь для того, чтобы открыть концерт, — она упирает руки в бока. — Хотя если кто-то хочет поучаствовать отдельно, я могу вам с этим помочь.

Несколько первокурсник вызываются, но Маша предлагает поговорить об этом после собрания. Я молча слушаю. С радостью бы поучаствовала, но сейчас совсем не до этого.

— У нас есть один готовый танец, только его нужно немного переделать, хотя новеньким придётся учить его с самого начала, но за две недели мы, думаю, справимся.

— Две недели? — вырывается у меня.

Маша кивает. Я открываю рот в безмолвном возмущении и быстро понимаю, что она тут не виновата. Деканат сказал — мы делаем.

— Сегодня репетиции не будет, пока просто определимся с днями. Очень прошу всех не пропускать, это важно.

— Маш, у меня работа, — напоминаю я, стараясь заранее скинуть с себя ответственность за пропуски.

— Я понимаю, но мне нужно как можно больше стареньких девочек, — она сжимает губы.

— Сделаю всё, что смогу.

Глубоко вздыхаю. Я не против репетиций. Я хочу танцевать и с радостью бы занималась этим вместо работы, но квартира сама себя не оплатит. Да и номер я знаю. Не думаю, что Маша решит сильно изменить его.

— Если мы будем заниматься во вторник, четверг и субботу, вам будет удобно? — спрашивает она, на что все, кроме меня, дружно кивают.

Я даже не знаю, что ответить. Мой график такой же непредсказуемый, как желание отчислиться. То хочу, то не хочу, потому что мама расстроится. Девочки шумно обсуждают будущий танец: спрашивают про музыку, будет ли сложно, и вдруг я понимаю, о каком номере идёт речь. В прошлый раз мы готовили его два месяца. Как Маша хочет успеть за две недели?