Он еще только на середине пути, а меж тем начало мероприятия через двадцать минут, нужно ускориться, но не успевает Чеев пройти до ближайшего перекрестка, а его снова окликают.

Переулок. Девушка загнала машину на удачное, как ей казалось, парковочное место, прикрытое ровным снежком, и теперь автомобиль по брюхо в сугробе. Тут же и ее молодой человек плюется от досады и виновато грустит, да и девушка невесела. Молодой человек просит подтолкнуть. Чеев оглядывается по сторонам. Только что вокруг было полно всяких прохожих, видом покрепче, нежели Чеев. Сейчас он и девушка переглядываются, а ее молодой человек яростно орудует лопаткой под колесами и подсовывает туда обломанные с ближайшего куста черные ветки. Понятно, что выбора у Чеева просто нет. Он кладет сумку с фотоаппаратом на багажник, упирается в корму автомобиля. Молодой человек прыгает внутрь машины, Чеева обдает выхлопом и снежными брызгами вперемешку с древесной трухой, но Чеев при всем этом ощущает азарт, а не досаду. Ему интересно, получится ли у него справиться и раскачать несколько тонн заленившегося металла. Почти сразу становится понятно, что дело пойдет. Машина оказывается на удивление легкой и с готовностью отдается на волю все более широкой амплитуды, куда увлекают ее водитель и Чеев, затем вырывается на твердую почву.

Молодой человек выскакивает к Чееву, радушно жмет ему руку, девушка, чтобы Чеев не забыл, берет сумку с фотоаппаратом с багажника и вешает Чееву на плечо. Они даже машут ему на прощанье, а Чеев стоит и ждет, когда окончательно развеется запах духов девушки с ароматом черемухи, такой приятный и такой странный, когда вокруг зима.

Слегка улыбаясь, Чеев продолжает маршрут, радуется новогодним витринам, что все чаще стали попадаться по пути, нескольким усталым и серьезным собаководам с веселыми собаками в комбинезонах, запаху шоколада и выпечки из вейп-шопа (он и не думал, что они еще существуют, думал, что все загнулись еще года полтора назад). Так же улыбается бодрому, подтянутому мужчине, на голове которого вязаная шапка с торчащими в стороны оленьими рогами. Мужчина радостно улыбается Чееву в ответ, как знакомому, но преграждает дорогу. Оказывается, у мужчины в руке раскрытое удостоверение, он просит паспорт Чеева или права. Чеев ни в чем не виноват и достает документы.

— Не хотите исполнить свой гражданский долг? — дружелюбно осведомляется мужчина.

Чеев не очень хочет, но зачем-то говорит:

— Хочу. Только я тороплюсь.

— Да это минут на пятнадцать, не больше.

Чеев никогда не бывал в полиции, да чего уж там, его никогда и для проверки документов не останавливали. В связи с этим между ним и полицейским сразу устанавливается дружелюбная атмосфера взаимного любопытства и связанности общим делом служения государству. Правда, Чееву приходится оглядываться на работника органов, потому что тот идет позади и подсказывает, куда идти.

— И где вы только так уделались? — между делом спрашивает полицейский. — По сугробам лазили, что ли?

— Да буквально только что машину попросили толкнуть, — объясняет Чеев вязаным оленьим рогам, не в силах оторвать от них взгляд каждый раз, когда они оказываются в поле его зрения.

— А-а, то-то от вас бензином несет за версту, — понимает полицейский и отчего-то как будто становится спокойнее, чем прежде.

Представление об околотках у Чеева чисто телевизионное и киношное. По «Майору Грому», которого он смотрел сам, по «Следу» и последним сезонам «Тайн следствия», которые смотрит мама. В реальности всё несколько иначе. Помещение смахивает на убранство здания, где находится его редакция, только похуже. К примеру, кафель на полу такой же выщербленный, дырявый линолеум лежит похожими волнами, стены выкрашены масляной краской, разве что в редакции висят кашпо с цветочными горшками, откуда, в свою очередь, свисают листья неведомых Чееву растений, а в полицейском участке цветов нет.

Кабинет, куда приводят Чеева, мало отличается от коридоров. Первое, что бросается Чееву в глаза, — шкаф, на котором лежат сланцы и болотные сапоги. В углу расположен собранный мангал, с по-дружески привалившимся к нему полупустым бумажным мешком березовых углей. С гардины свисает штора, желтенькая, как фильтр выкуренной сигареты. Подоконник завален бумажными папками такого же цвета, поверх папок лежат чистенькие, даже лоснящиеся, чугунные гантели, такие же, которыми балуется папа, — 16 кг каждая.

В остальном — ничего необычного: компьютеры, принтеры, чем-то похоже на бухгалтерию. А! Вот чем: бледно цветущий кактус перед монитором такой же, жаба на удачу и фигурка того, кого Чеев считает Буддой, совсем как у бухгалтерши в закутке.

Что до мира одушевленного, то он состоит из двух полицейских, наверное оперов, еще одного понятого и мрачного гражданина в наручниках, обреченно разглядывающего свои белоснежные тренировочные штаны и белоснежные кроссовки. Вообще, среди всех присутствующих арестант одет с виду приличнее всех, да и побрит и пострижен тоже ничего так. Тут начинается опись его имущества, и оказывается, что он, похоже, на данный момент еще и самый богатый из всех, волею судьбы набившихся в кабинет. При нем оказывается три с чем-то тысячи долларов купюрами по пятьдесят.

Чееву становится грустно, ведь сесть некуда, а номера купюр принимаются переписывать не сказать что торопясь. Этим занимается только один полицейский, а второй то приходит, то уходит, когда его телефон принимается играть очередную мелодию из «Ла-Ла Ленда», которые поставлены у него вместо звонков с разных номеров. Кроме всего прочего — жарко. Чеев и другой понятой уже расстегнулись как могли, но не помогло. Чувство духоты происходит еще и из-за того, что про такую задержку в участке можно было догадаться. Из заявленных ранее пятнадцати минут только десять занял путь по дворам. Еще на улице у Чеева имелась возможность сказать, что он опаздывает, тем более так оно на самом деле и есть. А теперь уже как будто поздно давать заднюю, когда часть серий и номеров купюр уже переписана.

Два часа проводит полицейский над деньгами, но это еще не все, приходит очередь паспортов и согласия на обработку персональных данных. К этому времени Чеев находится уже в меланхолическом состоянии, словно проникшись им от изначально находившихся в светлой грусти задержанного и одного из полицейских. В противоположность им — сотрудник, что приволок сюда Чеева, в какой-то момент появившийся с ним, этот второй в форме. Эти двое, даже когда неподвижно стоят над душой спокойного коллеги, будят внутри Чеева картинки коней, грызущих удила. Из-за такой разницы настроений и темпераментов в кабинетике происходит непрерывное течение неясной энергии типа ци, которую Чеев, не веря в нее, все же ощущает. Если закрывает глаза, то ему мерещится гудение воздуха, как возле трансформаторной будки.