— Нет. Я полностью посвящаю себя ребенку. — Ее глаза встречаются с моими. — Ты владелица книжного магазина?

Я киваю.

— Да, я люблю книги, и это позволяет мне брать Винсента с собой на работу.

Наконец-то, когда есть с кем поговорить, я признаюсь:

— Я чувствую себя виноватой за то, что не отдала его в детский сад. Он не может вдоволь поиграть с другими детьми.

Она вздыхает.

— Я тоже не отдам Романа в детский сад. — С надеждой в глазах она говорит: — Может быть, мальчики смогут играть вместе?

Прежде чем я успеваю придумать, что ответить, ко мне подбегает Винсент.

— Я хочу пить, мамочка.

Я достаю из сумки упаковку его сока и протягиваю ему.

— Пей медленно.

Он высасывает половину сока, сует коробку обратно мне в руку и бежит обратно к своим друзьям.

— Это странно, что я не могу дождаться, когда Роман достигнет этого возраста, но в то же время я не хочу, чтобы он взрослел? — Спрашивает Розали.

— Нет, это совсем не странно, — хихикаю я.

— Действительно ли первые три года самые тяжелые, как говорят? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Винсент — благословение. Он редко закатывает истерики.

Розали сидит со мной еще десять минут, а потом встает. Она протягивает мне листок бумаги со своим номером.

— Я пойму, если ты не позвонишь. Я просто хочу, чтобы у тебя был мой номер телефона на случай, если ты передумаешь и захочешь потусоваться.

Взяв бумажку, я одариваю ее застенчивой улыбкой.

— Обычно я привожу Винсента на игровую площадку по вторникам днем.

Улыбка озаряет ее красивое лицо.

— Я буду здесь во вторник.

Я смотрю, как Розали идет к месту, где припаркован G-Wagon, а затем снова переключаю свое внимание на Винсента.

Тебе не обязательно быть с ней лучшими друзьями, но раз в неделю поболтать с кем-нибудь не помешает.

Глава 24

Алек

После дерьмовой ночи, проведенной в чужой постели, я обхожу поместье по периметру, проверяя уязвимые места.

Каждый раз, когда мне попадается охранник, я останавливаюсь, чтобы представиться.

Я был занят на заднем дворе, когда Луна, собака Виктора, подбежала ко мне.

— Привет, девочка, — шепчу я. Я глажу ее по голове, а затем продолжаю проверять стену.

— Ты берешь на себя мою работу? — слышу я голос Алексея.

Повернувшись, я жду, когда он догонит меня, тогда он говорит:

— Я каждое утро прогуливаюсь по поместью.

— Я оставлю вас в покое.

Он качает головой и кивает, чтобы мы шли дальше.

— Мы можем вместе проверить периметр.

Вчера он сказал, что хочет провести немного времени вместе. Не зная, чего ожидать, я нервничаю. Меньше всего мне хочется разочаровать Алексея.

Мы гуляем некоторое время, затем он приказывает:

— Расскажи мне о себе.

— Сэр? — Мой взгляд устремляется к нему. — Я уверен, вы знаете обо мне все.

— Я знаю, что ты второй сын Винсента Асланхова, что ты был хорош во время обучения на силовика. — Его острый взгляд переходит на меня. — Тебя забрал Проди. Ты потерял своего брата, любимую женщину и рассудок. В Академии Святого Монарха ты был вспыльчивым.

Примерно так можно описать мою жизнь.

— Скажи мне, кто ты на самом деле, Алек, — требует он.

— Я солдат Братвы, — отвечаю я, потому что сейчас я не могу быть никем иным.

— Чушь собачья, — бормочет Алексей. — Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

Не совсем.

Он окидывает взглядом сады, а я переключаю свое внимание на пограничную стену.

— Я вижу более молодую версию себя. Твой отец — кусок дерьма, и я не виню тебя за желание убить его.

Мой взгляд возвращается к Алексею, от удивления у меня напрягаются мышцы.

Наши взгляды встречаются, и он говорит:

— Его дни сочтены. Он слишком много рисковал и облажался больше, чем позволено.

Эта новость приносит мне прилив удовлетворения, но потом я думаю о своей маме.

— Я не могу убить его, потому что из-за этого моя мать останется одна в России.

— Думаю, она будет счастливее, если будет со своим сыном, — упоминает он.

Я не являюсь гражданином Америки, поэтому не могу перевезти ее к себе. Это беспокоит меня с тех пор, как я оставил ее, чтобы пройти обучение в Академии Святого Монарха.