— Рядом никого нет, — тихо шепнул я. — Мы можем идти.

— Я пойду первым, а вы за мной. Помните, если в голове начинается беседа, не поддерживайте её, это провокация.

— Мы поняли, — ответил я за всех. — Будем держать при себе ягоды, отбивающие ум.

— Всем не надо. Я же не смогу собрать вас в кучу, если вы поглупеете, — предупредил проводник.

— Хорошо.

Галим только ему одному понятными тропами вывел нас к насыпи, перегораживающей реку. Мы осторожно вышли на неё. Справа нас встретила синяя водная гладь, ритмично бьющая в берега. Слева был крутой откос метров тридцати высотой и чуть далее деревянная плотина, через которую переливались избытки воды.

— А вы говорите, что эти плазмоиды очень умные, — усмехнулся Апанасий. — А у самих деревянные конструкции.

— А какая разница из чего, если это работает? — спросил Трой. — Они вообще склонны к натуральным материалам, это их фирменный стиль.

— А где, ты говорил, находятся пирсы, с которых кормят животных, живущих в воде? — поинтересовался я.

— Там, — указал направление Галим.

Я усилил зрение и увидел движение на берегу, у которого имелись несколько выдающихся в воду площадок.

— Ребята, там кто-то есть, — предупредил я друзей.

Апанасий вскинул винтовку и посмотрел через прицел.

— Это не тыквоголовые и не ищейки. Похоже, это персонал водохранилища. У них нет голов, только конечности.

— Тогда нам бояться нечего. Соблюдайте мыслительную гигиену, и всё будет хорошо, — посоветовал мальчишка.

— Ишь ты, оборотов набрался — мыслительную гигиену, — усмехнулся Апанасий.

— Глушаки, — по-командирски распорядился Галим и сам положил камень в рот.

Мы послушались его приказа. Мне даже импонировало, что ребёнок берёт ответственность за нас, чувствуя себя опытнее.

Галим пошёл первым, в дурацком ореховом шлеме, делающим его похожим на гриб. За ним Апанасий, потом Трой и я. Между собой держали дистанцию в двадцать шагов. Я старался не думать и не использовать счёт, просто гасил любую зарождающуюся в голове мысль. А также анализировал, насколько рождённая мысль принадлежит мне. За этим напряжённым занятием я не заметил, как мы дошли до середины дамбы.

Кормящие водяных существ работники принялись за дело. Вода возле пирсов вскипела от борьбы за еду. Я посмотрел в прицел и увидел огромные клыкастые пасти, широкие и короткие, совсем непохожие на рыбьи или крокодильи. Он больше напоминали гигантские лягушачьи рты, но с зубами, как у акул. Я стал свидетелем, как из-за пошатнувшегося пирса в воду упал один из безголовых работников. На месте его падения мгновенно вскипела вода и поднялись кровавые брызги. Меня передёрнуло от чрезвычайно разыгравшегося воображения.

— Какая мерзость, — произнёс я шёпотом. И буквально в ту же минуту почувствовал, как в голове появилось чужое присутствие, выразившееся в заинтересованности. Меня как будто попросили назваться, чтобы опознать себя. Я растерялся. Взял себя в руки, плотнее натянул каску и прибавил шаг.

— Передай Галиму, что меня обнаружили, — подошёл я к Трою на расстояние слышимости. — Передай дальше.

Он догнал Апанасия, тот Галима и передал ему мои слова. Мальчишка остановился и завертел головой. Потом показал нам, чтобы мы прибавили шаг, и пустился лёгким бегом. Мы побежали следом.

Чужое сознание не отпускало меня. Оно как будто искало моё местоположение, которое сложно определялось из-за глушаков. Меня просили назваться и объяснить, где я нахожусь. Просили не словами, а моим внутренним желанием сделать это, будто я сам себя уговаривал. К счастью, у меня уже появился опыт и понимание, как работают менталисты. Не было никаких нашептываний, как в дешёвых фильмах ужасов про одержимых. Всё, что меня пытались заставить сделать, хотел я сам, и только хладнокровная логика и обращение к собственной памяти, в которой были установлены точки восстановления с правильно сформулированными идеями, позволяли сопоставить и отличить свои истинные желания от навязанных извне.

Меня просили зайти в воду, искупаться, потому что день выдался жарким, а я вспотел и нуждался в водных процедурах. Однако один взгляд в сторону прозрачной водной поверхности, под которой удалось разглядеть несколько ужасных пастей, полностью очистил мой разум. Я построил в уме кирпичную стену, отделяющую меня от всего внешнего. Приём помог мне на несколько минут. Потом я представил в ней красивую входную дверь и расхлебенил её нараспашку. И снова чужие мысли начали атаковать меня, заставляя совершить поступок, ведущий к смерти. Прыгнуть с кручи, залечь на дно в прямом смысле и прочее. К счастью, попытки управлять мною не шли ни в какое сравнение с той прямой атакой тыквоголовых, когда я держал их на прицеле. Мне удавалось избавляться от навязчивых желаний и даже посылать менталиста куда подальше, не стесняясь в выборе слов и связанных с ними визуальных ассоциаций.