— Пустите, тва…

Пацанёнок занёс над раскрытым ртом здоровяка кулак с ягодами, отбивающими способность соображать, и выдавил из них сок прямо ему в рот. Апанасий закашлялся, но большую часть сглотнул.

— Через полминуты начнёт действовать, — пообещал Галим и попытался снова поймать руку нашего богатыря.

— Уйди, а то прибьёт! — отогнал я пацанёнка. — Сами справимся.

Постепенно Апанасий начал слабеть и затихать. Трой отпустил его ноги и вытер зелёной, из-за того, что возил ею по траве, рукой пот с лица, затем устало упал на спину.

— По ходу Апанасий не из тех, кто умеет обманывать.

— Согласен. Из нас троих он самый прямолинейный и честный, — согласился я с другом. — Даже не по себе стало. Может, мне тоже ягодку съесть, когда ситуация подвернётся?

— Пробуй давай. Ягодку ему… — не согласился Трой. — Я с вами двумя не справлюсь.

— А мы не выдали своё местоположение? — поинтересовался я у Галима, как у более опытного проводника.

— Мы с Троем не выдали, потому что обозначили себя на дамбе. А вот Апанасий мог, но у нас ещё есть время. Они же не очень быстрые.

— Свяжите мне руки и ноги, — попросил я оставшихся членов отряда. — Без Апанасия вы со мной можете не справиться.

— Ох, он и силён, — восхищённо признался Галим. — Я так далеко отлетел. Тоже хочу таким быть.

— Пока вырастешь, ты ещё много всяких фетишей себе придумаешь. Не зацикливайся. — Я протянул мальчишке руки, чтобы он затянул на них ремень. — Крепче, иначе порву.

Он пыхтел и тужился, тяня сильнее, пока Трой не подошёл и не помог ему. Кроме того, он стянул вместе руки и ноги, чтобы я не мог распрямиться и встать.

— Ну, Гордей, готово. Шапку снимать будешь?

— Пожалуй, нет. На первый раз оставлю. — Инцидент с Апанасием научил меня быть предусмотрительнее.

— С богом. — Трой опёрся на мои ноги.

Я закрыл глаза и целенаправленно обратился к менталисту, будто спрашивая у него: «Что, ищешь меня? А я здесь».

Ответ пришёл не сразу. Мне захотелось покопаться в памяти, поднимая последние яркие воспоминания. Это оказалось воспоминание об отце, о том, как я узнал, что он пропал. Ярко вспомнился момент, когда мне позвонила Айрис и сообщила неприятную новость. И вдруг я понял, что знаю, где отец. Мне открылась простая и понятная истина, которую я прежде игнорировал. Он ведь плавал на лодке по рукотворному водоёму и ловил рыбу, не зная, что в её толще живут смертельно опасные жаборотые существа. Его надо было срочно предупредить. Как я мог не знать об этом ранее? Что я за сын такой? Как я матери в глаза смотреть буду, если упущу отца, когда он находился так близко от меня?

Я рванулся к нему, но меня что-то не пускало.

— Вот тварь резкая, — услышал я знакомый голос.

Меня не пускал Трой, уверенный, что я ошибаюсь. Да как он мог так думать? Он ведь лично знал отца. Нами вместе была выпита не одна бутылка водки, съеден не один килограмм шашлыка с пельменями. Разве можно так поступать?

— Может, ягоду пора сунуть в рот? — раздался испуганный голос Галима.

И этот туда же. Мелкий ещё, бестолковый. Своих родителей нет, так и моего не даёт спасти. Стоп! Почему у мальчишки нет родителей? Я начал вспоминать. Мать сделали инкубатором, а отца разобрали за запчасти плазмоиды. Я всё вспомнил, и самое главное, понял, что моими мыслями пытаются управлять. И тут же история с отцом растаяла, как утренний туман, не выдержав проверки фактами. Вспомнилось, что я тренируюсь обманывать менталистов, бесцеремонно лезущих в мою голову.

Поняв, что навязать одну идею не получилось, мозголом попытался заманить меня фирменным трюком — загнать в воду. Я это понимал и решил подыграть. Моя память имела одну замечательную функцию — она записывалась, и я мог проиграть последние часы своей жизни. С имитацией моего приближения к водоёму и выходу на дамбу трудностей не возникло. Они были воссозданы с фотографической точностью и могли обмануть любого.

— Фух, справился, — услышал я голос Галима одновременно со всплесками на воде. Я как будто бы даже видел выпрыгивающих из неё тварей. Изображал перед менталистом, как ловко уворачиваюсь от живых снарядов, до тех пор, пока одна из них не ударила меня, и я полетел вниз с обрыва.

Как советовал глава хамелеонов, по окончании падения я включил чёрную картинку. Давление мыслей извне сразу же прекратилось, и я открыл глаза. Руки и ноги подозрительно болели. Трой снова вытирал с лица пот, а Галим освобождал ладонь от размятых в ней ягод.

— Не пригодились, — довольным тоном произнёс он.

— Я брыкался? — поинтересовался для проформы, зная, что так и было.

— За отцом собирался бежать. — Трой облегчённо выдохнул и прислонился спиной к ближайшему дереву. — Трое против одного. — Он кивнул на Апанасия, выглядевшего как овощ.

— Теперь понятно, кто из нас троих д’Артаньян, — хихикнул я.

Галим снял с моих раскрасневшихся запястий ремень. Дальше я освободился сам и вернул сбрую на место в экипировке.

— Какой план мы примем в свете новых данных? — поинтересовался Трой.

Я задумался. Принципиально ничего не поменялось. В посёлок с имеющимся багажом соваться не стоило. Пока мы научились кое-как обходить тыквоголовых и их аналогов, живущих в воде. Зная силу менталистов, можно было не сомневаться, что тот, который плавал в башне, обладал неимоверно большей способностью подчинять людей. Мне приходилось выбирать между страхом не успеть помочь отцу и опасностью пропасть всей командой. Скрепя сердце приходилось выбирать второе.