Однако свою криминальную профессию Мутный не забросил. Он периодически выезжал в Москву на промысел. Обносил квартиры в центре и дома в Подмосковье. Чтобы ни с кем не делиться хабаром, действовал в одиночку. Именно это его едва не погубило.

В ту зимнюю ночь он залез в присмотренный заранее, двухэтажный дом в дачном посёлке. По слухам, там каждый год летом проживал какой-то известный писатель. Вот его то Мутный и хотел обнести.

Воспользовавшись отсутствием жильцов, он выставил оконное стекло на веранде и проник внутрь. Затем вставил стекло обратно, решив задержаться и обыскать дом досконально. Правда, едва начав осмотр, опытный вор понял, что ему не повезло.

Дом был обставлен дорогой мебелью, а в самой большой комнате стояло пианино. Но вот только всё это Мутного не интересовало, ибо это он вывезти и продать не смог бы. Его интересовала остальная мелочь, всякие статуэтки, вазы, книги и даже посуда. И как раз всё это из дома вывезли на зиму.

Подобный расклад Мутного не устраивал. Обойдя все комнаты трижды и не найдя ничего стоящего, он уже собирался уйти без добычи, но перед уходом одна из половиц в гостиной скрипнула, и это вора заинтересовало.

— Начальник, а я ведь тогда почти ушёл. Но тут эта чёртова половица — с досадой в голосе изрёк Хромой. — Да я бы сделал всё по красоте. Хозяева даже не заметили бы, что я побывал внутри. Если бы я так сделал, то моя жизнь пошла по-другому.

— Старого не воротишь. Так что давай продолжай излагать суть — подогнал я, и Хромой продолжил рассказ.

— Короче, сворачиваю я ковёр в гостиной и вижу, пианино стоит на большом люке. Ну тут меня азарт и накрыл. Отодвинул я музыкальный инструмент, а потом откинул тяжеленную крышку. А когда посветил вниз, увидел высоченные стопки книг и прикрытые тканью статуэтки, вазы и посуду. Такой тайник некоторые хозяева богатых домов делают, так что меня это не удивило. Вот я вниз спокойно и полез.

— Неужели ловушка — догадался я.

— Она самая. Я, когда на предпоследнюю ступеньку наступил, та резко вниз опустилась, и в тот же момент люк захлопнулся. Причём не просто захлопнулся, а я услышал, как внутри него что-то щёлкнуло.

— Ты открыть пытался?

— Конечно, пытался. У меня фомка с собой была, так вот я ей облицовку с люка содрал и с потолка подвала, а под ней, металлические листы. Пытался финку в щель засунуть и поддеть запорный механизм, но ничего не вышло.

— А другой выход?

— Не было там иного выхода. Просто несколько комнат с кирпичными стенами. Пол, бетонированный и, застелен коврами. Кстати, хабар я, конечно же, осмотрел. И скажу я тебе, гражданин начальник, как знаток, вещи там сложены непростые. Книги все старинные. Статуэтки, подсвечники и посуда, ножи, вилки и даже огромные кувшины и супницы, всё сплошняком царское серебро. Вазы китайские. Упакованные в ящики старинные картины и хрусталь. Фарфор весь в мелких трещинах. Короче, добыча то, что надо. Одно плохо, продать такое задорого сразу не получится. Но если барыгу правильно найти, то он за это, пачками в банковской упаковке расплатится.

— И как бы ты весь хабар оттуда вывез, если бы ни попал в ловушку.

— Да это дело нехитрое. Там на десятки тысяч добра было. Подтянул бы старых подельников. Они грузовик бы нашли. А ночью, через сады и огороды, мы бы всё это добро вынесли в мешках, за несколько ходок. Конечно, делиться мне не шибко хотелось, но там бы на всех хватило.

В глазах хромого появился азартный блеск, который тут же сменило разочарование.

— Но это всё проделать, мне не удалось. Короче, застрял я там, и только в одном мне свезло. В одной из комнат полки нашёл, заставленные вишнёвым вареньем и банками с солёными огурцами. Я это варенье с огурцами неделю жрал да запивал рассолом. После этого, ни на вишню, ни на огурцы, смотреть не могу — признался Хромой и, словно запивая воспоминания, жадно отхлебнул своего чёрного варева.

— Значит, через неделю тебя выпустили.

— На восьмой день я услышал, как половники над головой скрепят, и уже приготовился, мусорам сдаваться. Сам понимаешь, в гостиной ковёр собран. Пианино отодвинуто. Короче, полное попадалово, со всеми вытекающими. А у меня в кармане, только справка об освобождении по амнистии.

— Как я понял, мои коллеги за тобой не пришли.

— Да лучше бы они пришли и забрали меня в кутузку. Я же ничего украсть не успел. Сопротивляться тоже не собирался. Так что дал бы мне советский суд максимальный срок за взлом, и пошёл бы я зону топтать на три года. К этому мне не привыкать. А так сам видишь, чем дело закончилось. — Хромой постучал по деревянной ноге.

— Рассказывай дальше.

— А что там рассказывать. Свет в подвале включился, затем люк открылся. Я выглянул наружу и вижу, в гостиной баба стоит в белом пальто. Причём одна и рядом больше ни души. На вид лет тридцать, не больше. Невысокая и симпатичная, но рожа слишком серьёзная, словно у партийного работника. Я как понял, что она одна, сразу смекнул, это мой шанс вывернуться. Вытащил финку, состроил страшную рожу и полез наружу. А она вместо того чтобы заорать и убежать, сама попёрла на меня буром.