Поезд тяжело лязгнул колесами и начал потихоньку набирать ход. Мы остались в Энгозеро. Вокруг была лишь пустынная станция, которая не особо людна и днем, как мне показалось. На столбах и какой-то пристанционной пристройке ярко светили прожекторы. Дальше зданий станции ничего не было видно, но где-то тут должен был быть поселок. Возле меня стояли два безымянных здоровяка и Веня. О, как же мне хотелось дать Вениамину Масягину по роже! Разбить его маленький аккуратный носик в кровь. Аж рука сжалась в кулак. Веня нагло пялился на меня из-под капюшона пуховика, а в его озорных глазах отражался свет прожекторов. Меня это немного напрягло. Не то чувствует что я ему хочу разбить лицо, не то что-то хочет сказать.

Но потом он повернулся к одному из шкафчиков и спросил:

— Какие планы, шеф?

— А, сейчас вызовем машину. Переночуем в гостинице, а утром машина придет и поедем в Петрозаводск. Там нас встретят, - довольно приятным спокойным голосом ответил тот. — Отлично, вызываем тогда!
– кивнул дримволкер.

И опять Веня уставился на меня. Я лениво достал пачку сигарет, поудобнее взял сумку, стянул воротник со рта и закурил. Сигаретный дым смешивался с паром идущим изо рта. Здоровяк достал сотовый телефон, стянул перчатку с руки, набрал какой-то номер и отошел чуть в сторонку. Веня словно что-то хотел сказать мне! Он беззвучно шевелил губами, а в глазах была легкая тревога. Он хотел чтобы я бежал! Второй громила стоял ко мне боком, совершенно расслабленный, и смотрел как его товарищ говорит по телефону.

Я никогда не любил и не умел драться, как я уже говорил. Всякие школьные разборки я решал ударом коленом по яйцам. Да, пусть «не честно», пусть «по-бабски», но зато я побеждал. Я не благородный рыцарь на ристалище, а на войне все средства хороши. Ведь ясно, что если я просто рванусь бежать, то они, проводящие все свободное время в спортзалах, догонят курящего доходягу быстро. Ударить ему в пах, а потом бежать? Стоит боком, да и одет в дубленку — удар смажется. Остается только выпустить злость, адресованную Вениамину, на этого парня.

У меня просто нет выбора. Прижатый в тупик заяц — самый страшный зверь. Я зажмурился, ощутил льдинки на ресницах, выкинул сигарету, поправил сумку. Бандит Игоря был расслаблен и спокоен. Он потерял бдительность, а это плохо для людей его профессии. Пусть он подумает об этом на досуге. Крепко-крепко сжав руку в кулак, я, что есть мочи, дал ему хук справа и, развернувшись волчком, рванул прочь. Я даже не успел оценить свою работу и не стал оборачиваться. Слышал только мат и проклятья. Перескочив через блестящие скользкие рельсы, я все же бросил взгляд в сторону платформы. И увидел, как Веня поставил второму шкафчику подножку и рванул в противоположную сторону.Ай да Веня, ай да сукин сын! Правильно я понял его взгляд. Он решил искупить свою вину передо мной.

Куда я вообще бегу? Бегу я в ночь, в тундру. По морозному воздуху, не щадя себя. Так, наверное, в давние времена заключенные сбегали из лагерей — все равно куда и как, лишь бы бежать. Сумка колотила по спине, тело покрылось горячим потом, а ледяной воздух жег нос и рот. За рельсами была какая-то тропинка и я сперва бежал по ней. Мимо каких-то спящих построек, мимо бетонных столбов. Только северное небо безжалостно взирало на меня, словно римский император на ретивого гладиатора. И ему было все равно выживет или умрет воин, но сам процесс ему нравился. Я бегу, скорее всего, на верную смерть от холода, но останавливаться или идти назад не имею права.

Веня стал врагом для бывших союзников и теперь, пусть он и двуличная паскуда, я не имею права подводить его, нивелировать его жертву. Я не могу подводить Ленку, ведь я обещал к ней вернуться. Я никогда никого не любил, мое сердце подобно этим холодным звездам на небе. Но я уже думал о ком-то другом, а не только о себе! Скоро тропинка кончилась и я уже не бежал, а создавал видимость что бегу. Ноги вязли с глубоком снегу, а вокруг деревьев ставилось все больше и больше. Кажется, я углублялся в тайгу. Не знаю уже преследовали ли меня или уже плюнули и думали, что я сгину в ночном лесу. Проще найти утром замерзший труп, чем рисковать стать им самому. Куда я вообще бегу? Почему молчит Пятнышко? Дышать стало тяжело...

У меня возникла неприятная слабость в ногах, что я ими уже еле волочил. Кажется, я не ощущаю своих ступней. Какая-то ветка щелкнула мне по голове и сбила шапку. Потные волосы моментально стали холодеть. Нет, терять вещи в этих условиях непозволительная роскошь! Я нашел в себе силы развернуться и нагнуться за шапкой. Наклонился, нащупал ее, но внезапно колени перестали держать меня и я упал лицом в колкий снег. Кажется, я перестаю ощущать свое тело и холод перестаю ощущать тоже. Мое дыхание даже не плавило снег рядом. Это конец.

Я сидел на бревне в лесу. Но это был летний лес, совсем не похожий на ночную тайгу. Горел костер, уютно треща смолой. Напротив меня сидела... Ленка. Это потусторонний мир? Потому что последнее что я помнил было как я упал в снег, силясь поднять свою шапку.

– Ты тут, - сказала она своим привычным голосом.

– Кто ты?
– спросил я.

– Я тот, кого ты называешь Пятнышко. Мне с большим трудом дается этот разговор. Мы очень долго изучали ваш вид и пытались вас понять. Никогда ничего подобного мы не видели, - сказал инопланетянин. На лице ложной Ленки не было никаких эмоций.