Шрифт:
– Как здорово! Здравствуй, Джордан!
Она думала поцеловать малыша, но заметила на его хмуром личике какую-то сыпь. Родители прокололи ему ухо и нарядили в детскую копию формы футбольной сборной Англии – черт бы побрал этот чемпионат мира! Да еще и синтетика в такую жару!
– Проходите!
То, что были приглашены знакомые по яслям, беспокоило ее больше всего – поначалу это казалось неплохим планом, но ночью она решила, что было глупо смешивать такие разные компании. На секунду она задержалась с Крисом и Келли («Зачем они вообще здесь?»), проклиная Оливию и Эндрю за то, что не пришли ей на помощь. Потом в дверь снова позвонили, и это была Зоуи с работы, потом пара постарше – соседи, и вечеринка началась и дальше текла сама собой. Все должно пойти нормально.
– Еще крюшона? Закуски? – Кейт порхала между группами гостей, словно воздушный шарик. Один из соседей, отстранив Эндрю от барбекю, выдавал непрерывный поток обугленных бургеров и сосисок. Так как барбекю организовывала Кейт, здесь были также шампуры с овощами, креветки, миски с кускусом. Совсем непохоже на барбекю ее родителей – с бутылкой кетчупа и растерзанной упаковкой булочек для хот-догов на складном столике. Адам закатил небольшую истерику – ему не понравился салат, поэтому Кейт ненадолго закрыла его в гостиной, чтобы успокоился. Она видела глаза на бледном лице, наблюдающие за ней сквозь стекло, но была полна решимости продержать его там пять минут, как советовали книги для родителей.
В последующие годы, когда она признала, что этот день рождения был последним днем ее прежней жизни. Кейт играла сама с собой в игру, пересчитывая тех, кто был на празднике. Она и так постоянно это делала и, дойдя до определенного числа, могла расслабиться, говоря себе: «Было человек тридцать – неплохо ведь?»
Но, по правде говоря, она так и не могла точно вспомнить, кто же в тот день пришел. С каждым из гостей она обменялась не более чем парой фраз, курсируя вокруг и следя за тем, чтобы никто не был обделен напитками, беседой и едой. Было несколько неловких моментов – когда пухлый восьмилетка из семьи знакомых по яслям стукнул маленького сына ее коллег и когда она услышала, как кто-то спросил Оливию, часами не вылезавшую из игрового домика, кому из детей она приходится матерью.
На это Оливия просто ответила: «Э-э, никому из этих». Она не стала выдавать заученный ответ, который уже слышали все работники телестудии: «У меня есть дочь, но она живет с моими родителями». Несмотря на расспросы, никто так и не выяснил причину. Когда год назад Кейт пришла работать в телекомпанию, Оливия уже была в отпуске по уходу за ребенком, а потом вернулась, ни слова не говоря о том, где же ребенок. Коллеги постоянно судачили об этом на кухне и за выпивкой, но Кейт так и не приблизилась к разгадке.
В остальном гости знакомились, общались, улыбались, смеялись. Вечеринка удалась. Кейт расслабилась и даже позволила себе пару глотков просекко, рассудив, что на таком сроке это уже не повредит младенцу. Она оказалась замечательной хозяйкой! Гости ее любили. Она даже прижалась к Эндрю, позволив ему обнять ее. В паре метров от них Адам пинал мячик вместе с Джорданом. Видите, он был счастлив и с ним все было в порядке. Все шло замечательно.
– Хороший праздник, да? – спросила она у Эндрю, который уже научился правильно ей отвечать.
– Конечно. Ты отлично все организовала.
Итак, вечер продолжался, в стильных керосиновых лампах мерцали свечи, садовые гирлянды, которые она уговорила Эндрю развесить, переливались красивыми огнями, на дне крюшонниц мокли сморщенные фрукты. Все шло просто великолепно, пока Кейт не упала, сделав неосторожный шаг.
– Ой!
Открыв глаза, она вдруг увидела, что смотрит снизу вверх на сад, тяжело осев на террасу. Сквозь платье она ощущала холод камня, а вокруг гудели голоса людей, склонившихся над ней.
– Эндрю?
Да где же он? Кейт даже не сразу почувствовала боль. Ей на мгновение показалось, что она пытается удержаться на гребне огромной волны, которая подхватила и несет ее. Боль обрушилась внезапно, словно удар о стену. Ужасный шум исходил откуда-то из глубины ее собственного тела, и словно издалека она услышала плач Адама. Кто-нибудь должен его увести. Ему не следует видеть мать в таком состоянии. Она попыталась заговорить.
– Эн… Э-дрю…
Сквозь пелену шума и боль прорезалось какое-то новое ощущение – рука Оливии, холодная как лед, в ее руке. Раздался высокий и чистый голос Оливии:
– Кейт, кажется, роды начались.
Невозможно! До срока оставалось еще больше месяца. Она вцепилась в руку подруги, пытаясь давлением пальцев сказать то, что никак не мог произнести ее язык.
– Э… Э-дрю?
Почему он не пришел ей на помощь, когда она нуждалась в нем больше всего?
– Все хорошо. – Лицо Оливии представлялось Кейт просто бледным овалом. – Все будет хорошо. Обещаю.
Впоследствии Кейт задумывалась, не была ли Оливия каким-то образом виновата в произошедшем. Словно ее обещание, совершенно бестолковое, в тот момент приобрело губительную мощь проклятия.