Новое имя.

Они остановились! Просто встали и топчутся на месте, толкаясь и перерыкиваясь между собой, деля территорию. Отставшие одиночки еще плелись мимо троллейбуса, вливаясь в общую массу стада, но их становилось все меньше и меньше. Край этой бурлящей и смердящей толпы был очень близок, просто казалось, что меня отделяла от них протянутая рука. Конечно, я себе дорисовывал ужасную картинку, по-хорошему, до этого шевелящегося ужаса было метров тридцать-сорок, но… «Как же это, блин, близко!»

Спаситель, как-то по-бабски уселся на крыше, поджав ноги по бокам. Он внимательно посмотрел на тусующихся мертвяков, затем зачем-то бросил быстрый взгляд на холм, из-за которого больше не было новых поступлений, и активно призывно замахал мне рукой. Мол, давай быстрее ко мне.

«Точно идиот. Куда бежать «ко мне»? Он что без глаз? Да там мертвяк на мертвяке и мертвяком погоняет. Да, я пока открою, тут столько набегут…» Моя глубокая мысль выразилась в откровенно неприличном жесте. «Что хочешь со мной делай - не пойду и всё!»

Пацан явно выругался. Показал на топчущихся на месте зомби, после чего выразительно закатил глаза и провел ребром ладони по шее. И видя, что я еще упираюсь, но в явных сомнениях, многозначительно постучал пальцем по запястью. Если верить ему, то времени у меня не много, и больше шанса на успешную пробежку не представится. «Ладно, черт с тобой, но если я сдохну… Я по ночам во сне к тебе приходить буду, вот клянусь!»

Я, предварительно положив в нее стрелу, закинул сумку через плечо, подхватил валяющееся на полу свое импровизированное копье и пошел разблокировать дверь. Оказывается, дверь была уже давно разблокирована. Бутылка, которая была вставлена в качестве распорки, улетела в сторону во время конфликта юриста с водителем, и дверь держалась только на честном слове. Отодвинув створку, я выскользнул наружу. Держа копье наперевес, словно какой-нибудь Чингачгук - Большой Змей, я прокрался к кабине. Возле вытянутой из форточки руки водителя, осторожно выглянул на дорогу. Со стороны сбитого, в смысле плотно стоящего, коллектива зомби шел постоянный звук шуршания тел, шарканья ног и бесконечного бормотания. Пацан замахал рукой так, что я испугался, что он сейчас слетит с крыши остановки. «Легко ему на крыше рукомахать… руководить. Попробовал бы тут…». Я еще раз выглянул… «Как же они близко!». Мой инстинкт самосохранения взывал к разуму, вопил, плакал и умолял не делать глупостей и спрятаться обратно в троллейбусе, но я все-таки решился. Поправил сумку, поудобней, чтобы не сильно била по пояснице. Перехватил левой рукой свой посох, зачем-то перекрестился, затем поплевал через левое плечо, постучал по бамперу троллейбуса костяшками пальцев. (Черт с ним, что не дерево, главное чтобы помогло). Постоял еще пару секунд, вспоминая еще какой-нибудь оберег и, приказав развопившемуся инстинкту, в конце концов, заткнуться и не орать мне тут на всю голову, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, и припустил, что было сил, в сторону остановки.

Мой спринтерский забег с утяжелением плохо отложился у меня в памяти. Помню, что бежал… Быстро... Наверное. Что-то просвистело возле уха. Постоянно хотелось оглянуться, но страшно до усрачки. Когда осознал себя, голова шумела, как трансформатор высокого напряжения. Я сижу, прислонившись спиной к бетонной стене, а в рот мне суют бутылку, из моей же, между прочим, сумки.

Я поперхнулся и закашлялся.

– Ну, что, псих, Какого черта тебя на проспект понесло, и прямо во время утреннего прохода? Тебе что жить надоело?
– Голос у пацана, был высокий и мелодичный. Грязное лицо с большими серыми глазами смотрело удивленно и немного с жалостью. Бейсболка, перевернутая козырьком на нестриженый затылок, была старенькая и выцветшая, а джинсовая куртка размера на два больше, словно снятая со старшего брата.
– Ты мне должен две стрелы.

Я поковырялся в сумке и достал одну, ту, которую с большими приключениями вытащил из водителя и протянул парню. Забрал из рук спасителя бутылку и снова приложился к горлышку. Пил жадно, словно сейчас польется из ушей.

– Я эту не считала. Еще две потратила… на двух ходунов, которые за тобой кинулись. Так что еще две.
– Показав демонстративно два пальца, мой спаситель мило улыбнулся, словно только что кинул меня на круглую сумму.

На этой милой ироничной улыбке я и переполнился. Вода потекла через нос, вызвав приступ кашля. До меня только что дошло, что мой спаситель это и не спаситель, а спасительница.

– Считала?.. Потратила?.., - я пытался унять кашель.
– Так ты девчонка?

Она обиженно вскочила, подхватив свой арбалет.
– Для кого-то девчонка, но не для тебя. Для тебя, псих, я - Екатерина Сергеевна, которая, между прочим, спасла твой зад от мертвяков.
– Она гневно посмотрела на меня сверху вниз.
– Две стрелы!
– Сказала, как отрезала. Как приговор вынесла на суде. Словно я буду должен на ней жениться, причём, два раза, показав два пальца, больше напоминающие знак «Виктория», а не стрелы.

– Так я не отказываюсь.
– Я тяжело поднялся и встал рядом с ней. Ноги тряслись от пережитого напряжения и чрезмерного волнения. Екатерина Сергеевна едва доставала мне до плеча. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Моя покорность в отработке двух стрел смягчил ее взгляд.

«А девчонка ничего так… Глазастая. Конечно, приодеть, поднакрасить…». Мой оценивающий взгляд бесцеремонно был погашен легким ударом приклада по лбу.

– Э-э-э, доминирующий самец, слюни подбери, а то я не постесняюсь и третью стрелу потратить.
– Екатерина Сергеевна, демонстративно вставила принесенную мною стрелу в желоб арбалета.
– Откуда ты взялся такой?

– Долго рассказывать.

– А я не тороплюсь. Все равно, пока эти ходуны обратно в центр не уберутся, мы никуда отсюда не сдвинемся.

Я пугливо обернулся на шоссе, откуда так торопливо, совсем недавно убегал. С чего начать? Да и поймет ли девчонка, если я сам толком не понимаю, как это произошло. И я начал… сначала начал… с будильника. К моменту, когда я дошел до троллейбуса, Катя уже рыдала от смеха. Я ничего веселого в своем рассказе не находил, да и в том, что со мной произошло грустного, да и страшного было намного больше. Короче, я очередной раз обиделся и замолчал.