— За храбрость! — тоскливо ответил генерал, - научился бегать, - он отхлебнул из изрядно опустевшей фляжки, — и патриотично кричать «Ура».

— Понравилось?

Зинаида так и не научилась отличать, шутит он или нет.

— Всепоглощающий восторг, — выдохнул маг, — только в том году узнал о тебе. Пустили в архив, и то неофициально, по знакомству.

Оброс знакомствами в тылу врага — в этом весь Пётр Петрович.

Она потянулась к свертку с сыром, развернула тряпку. Плотно прижала к лицу небольшой кусочек, завернутый в полупрозрачную бумагу. Этот запах!

Зинаида закрыла глаза, вспоминая зимние вечера в своем поместье. Как они собирались в гостиной, пили крепкий красный чай с горячими пирогами. Этот сыр всегда был на столе, выложенный горкой на белом фарфоровом блюде. Она тогда не обращала внимание на запах. Тогда она была слишком счастлива и ещё любила зиму.

Зима! Вспомнила и открыла глаза.

Пётр Петрович смотрел на нее, будто был собственной скульптурой, установленной в семейном склепе. Бледный, седеющий.

Она осторожно положила сыр на колени, веки генерала опустились вслед за ним.

— Это что? — Зинаида развернула край бумажки, показался грубо обрезанный сырный край, — Оно? Петр, как ты достал? Где?

Она раскручивала и раскручивала полупрозрачную бумагу, измочаленную на изгибах, покрытую жирными пятнышками.

Ровные колонки бледно-серых, будто выгоревших, закорючек ползли и ползли, скрываясь за изгибами настенного свитка, грубо сорванного с дощечек.

Зинаида добралась до конца, отложила кусок сыра в сторону и принялась разглаживать ногтем измятые края.

— Каждое достоинство потенциально таит в себе недостаток, — шептала она. Палец, которым она вела по ряду иероглифов, созданных древним каллиграфом, дрожал, проскальзывал. — В каждой сильной его стороне кроется слабое место.

Она дважды перечитала знакомый с детства текст. Китайский трактат «Искусство войны» существовал в нескольких вариантах. Множество копий было сделано спустя сотни лет после смерти автора. Только в её семье хранился первый, оригинальный, свиток.

В нем, в конце глав, можно было увидеть редкие, очень редкие заклятия, полезные для войны. Если знать нужные слова, конечно же. Без них на свитке был пространный текст на древнем китайском.

Зинаида нужные слова знала.

Она уняла дрожь. Свиток висел в их домашней библиотеке и с ней же сгорел, когда они все потеряли.

Пётр сел на пол напротив Зинаиды, отломил от сыра кусочек и положил в рот. Зажмурился, прожевал.

Рассказал, как нашел. Люди, разорившие княжеский дом, вывезли ценные вещи — украшения, дорогую посуду, даже латунные дверные ручки французской работы выдрали из дверей. Тарелки и чашки тонкого фарфора проложили бумагой, чтобы в пути не побились.

Когда бывший министр добрался до архива, а после — и до склада конфиската, на дне сундука с изъятым остался только мусор — пара грязных газет и смятый комок рисовой бумаги, уже украшенный жирными пятнами и пахнущий прогорклым салом. Хорошо, хоть мыши не пожрали!

— Я много лет искал слабые места вождя народов. Их оказалось, не поверишь, бездонный колодец. Гордость, тщеславие, любовь к роскоши, — перечислил маг.

— Вы нашли друг друга.

Пётр Петрович отхлебнул из фляжки, покривился и завел рассказ о нынешних столичных делах. Через пару месяцев в Москве ждали американского президента. Вождь народов сгрыз десяток мундштуков. Думал, чем удивить дорого гостя.

— Но, — бывший министр тяжко вздохнул, — его желания несколько разнятся с возможностями. Даже под страхом смерти люди не могут создать чудо, особенно, когда все спецы, — он поморщился, будто пожалел об этом новомодном словечке, которое вылетело у него само собой, — все специалисты по чудесам лежат в земле. Или умирают от голода. Он согласился, — Пётр Петрович опустил описание полусотни интриг, которые ему пришлось для этого провернуть, — заключить договор. Нам вернут Министерство Магии. Магов освободят. Со временем. Сможем жить здесь как раньше. Сможем уехать из страны, в отличие от людей, — Пётр посмотрел на ведьму и подвел итог, — за услугу вождь согласен на мир.

Пётр Петрович подождал, пока она будет готова услышать рассказ об этой жуткой услуге. Зинаида прижала свиток к груди, сжала губы в тонкую веревочку. Пётр Петрович решил, что уже можно.

— Дом. Ему нужен дом.

Зинаида переспросила, он повторил. Она не поверила. Расхохоталась и долго не могла остановиться.

В её голове не укладывалось, что после убийств, переворота и войны вождь готов был забыть обо всем, отбросить всю идеологическую болтовню и обменять мир на дом.

— Дом нужен не простой.