В боях 4-11 августа русский контрудар увенчался полным успехом: противник был опрокинут на своем правом фланге и отброшен к Евфрату. 19 августа 2-я турецкая армия последним усилием в очередной раз прорвала русский фронт, но для развития успеха сил уже не хватило. До 29 августа на эрзерумском и огнотском направлениях шли встречные бои, перемежавшиеся постоянными контрударами сторон. К началу сентября турецкий порыв исчерпал себя, и противник перешел к обороне.

Обе стороны понесли большие потери: более двадцати тысяч человек у русских и пятьдесят пять тысяч у турок. Главной причиной русского успеха стал армейский резерв, который в обеих операциях лета 1916 года – Эрзинджанской и Огнотской – вырывал у неприятеля инициативу, вынуждая его переходить к оборонительным действиям и отказываться от продолжения наступления в ходе операции.

Решительные операции на Кавказе намечались русской стороной в 1917 году, так как одновременно с планами командования Кавказской армии по глубокому вторжению в Турцию в Ставке наконец-то приняли решение о производстве десанта против Стамбула. В свою очередь держать стабильный устойчивый фронт на Кавказе турки уже не могли: в итоге летне-осенних боев кампании 1916 года две турецкие армии по своей численности насчитывали, в сущности, лишь одну.

В январе 1917 года получившие пополнения 2-я и 3-я турецкие армии насчитывали всего 112 230 штыков, 4360 сабель, 5000 сапер, 10 000 курдской конницы при 381 орудии и 318 пулеметах. В то же время в начале 1917 года русский Кавказский фронт имел в своих рядах 183 775 штыков, 31 834 сабли (в том числе 8000 офицеров), 4 авиаотряда при 591 орудии и 1057 пулеметах. Потери русской Кавказской армии в 1914-1916 годах составили около ста тысяч человек, противник потерял в три с половиной раза больше [152] .

Сложившееся соотношение сил и средств позволяло русскому командованию в новой кампании развить успех в глубь Малой Азии, а также приступить к широкому наступлению против Турции совместно с союзниками. Перед русской Кавказской армией уже вплоть до Стамбула не оставалось ни сильных крепостей, ни надлежащим образом укрепленных позиций. Единственная трудность, помимо необходимости бить ослабленные турецкие армии, заключалась в средствах сообщения и снабжении действующих войск на театре военных действий.

С углублением в Малую Азию русские вступали в область бездорожья, но противнику не помогло бы и это: Черное море полностью контролировалось русским Черноморским флотом вице-адмирала А. В. Колчака. Вдобавок вполне вероятной оказывалась помощь союзников, наступавших в Месопотамии и Ираке. Но все стратегические предположения для достижения победы опрокинула Великая русская революция 1917 года.

На декабрьской 1915 года межсоюзнической конференции в ставке французского командования, в Шантильи, состоялись заседания относительно совместных действий в предстоящей кампании 1916 года. И было решено, что «убедительные результаты будут достигнуты, если наступление армий коалиции будут проводиться одновременно или с таким небольшим разрывом во времени, что враг не сможет перебрасывать силы с одного фронта на другой». Германская печать вовсю кричала о новом наступлении на Восточном фронте весной 1916 года. Поэтому начальник штаба Верховного Главнокомандующего, на чьей ответственности лежала тяжесть оперативно-стратегического планирования, взял за аксиому тезис о невозможности обороны и желательности наступления. Вдобавок внутреннее положение Российской империи настоятельно требовало победы, причем такой победы, которая должна была бы стать залогом окончания войны. Таким образом, в этом плане генерал Алексеев, занимавшийся оперативно-стратегическим планированием, интуитивно предугадал характер планирования кампании 1916 года.

На решающем совещании 1 апреля, где был составлен план операций на лето 1916 года, из высших военных лиц Российской империи присутствовали: Верховный Главнокомандующий император Николай II, полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев, генерал-квартирмейстер штаба Ставки генерал Пустовойтенко, военный министр генерал Шуваев, бывший командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, командующий Северным фронтом генерал Куропаткин, командующий Западным фронтом генерал Эверт, командующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов.

В своем докладе перед собравшимися генерал М. В. Алексеев отметил, что в предстоящем наступлении будут участвовать все фронты. При этом главный удар передается Западному фронту, в то время как Северный и Юго-Западный наносят вспомогательные удары. Таким образом, армии Северного фронта должны содействовать развитию главного удара, а войска Юго-Западного фронта обязываются сковать стоящую напротив них группировку противника, чтобы не дать последнему возможность маневрирования резервами.

Командующие Северным и Западным фронтами генералы А. Н. Куропаткин и А. Е. Эверт, разочарованные неудачей Нарочского наступления, усомнились в успехе удара, сославшись при этом на недостаток технических средств ведения боя. Не имея смелости и желания отказаться от своих постов, главкосев и главкозап поспешили снять с себя вероятные обвинения в провале наступления. Однако новый главкоюз генерал А. А. Брусилов решительно поддержал генерала Алексеева, заявив при этом, что армии Юго-Западного фронта готовы наступать и с честью выполнят свой долг. После этого генералы Куропаткин и Эверт также были вынуждены дать свое согласие на организацию и проведение наступления. Наступление было решено, но главный удар, в соответствии с требованиями англо-французов, был передан Западному фронту генерала А. Е. Эверта.

Смененный генералом Брусиловым бывший командующий армиями Юго-Западного фронта генерал Н. И. Иванов был твердо убежден в низкой боеспособности своих войск. Ему удалось повлиять на императора Николая II, и потому планирование наступательной операции Юго-Западного фронта, несмотря на активную позицию ее командующего генерала А.А. Брусилова, имело вспомогательный характер. Брусилов получил задачу сковывания врага, но никак не развития наступления в глубь Галиции.

Таким образом, в конечном итоге директива Верховного Главнокомандующего о предположениях Главнокомандования относительно предстоящего наступления от 11 апреля за № 2017 гласила, что главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью как для производства частных прорывов в оборонительной линии противника, так и для поражения находящихся против них сил неприятеля.

Как видим, Юго-Западный фронт получал не только важную, но и в какой-то мере организующую задачу, так как от его действий в немалой степени зависело планирование прорыва на Западном фронте. Ген. А. А. Брусилов добился своего, поддержав М. В. Алексеева в активности Восточного фронта в предстоящей летней кампании. Тем не менее «Ставка и командование фронтом, организуя прорыв, не разработали четко выраженной идеи операции, не планировали ее по глубине и оперативно не увязывали действий фронтов и армий… Все внимание русского командования направлялось на разрешение тактических вопросов без учета средств и способов превращения тактического успеха в оперативный» [153] .