Поле зрения у Александра ещё сильнее сузилось. Однако ему всё же удалось увидеть своё собственное тело, постепенно исходящее в исчезающую пыль. И как же это странно – тело он видит отдельно от себя, а фантомная боль всё ещё оставалась на прежнем месте, словно сжимаемое монстром туловище и не было оторвано. Но также он чувствовал резкую боль где-то в области шеи. А потом почувствовал и то, что боль эта стала уходить. Проходила и другая, фантомная. Затем в районе шеи также возникло мягкое чувство, какое появлялось при излечении, и которое было особенно ярким, когда отрастала рука. Но сейчас это чувство быстро пропало. Судя по всему: сил на то, чтобы отрастить новое тело, – их уже не нашлось, и раны просто зажили, закрывшись.

Наблюдал за тлением туловища человека и монстр. А затем он принялся разглядывать голову в своих руках – его явно волновало: не излечится ли его враг и после такого. Крутил её, вертел, смотрел, что-то типа размышлял.

В то же самое время в других местах города продолжалась своим спокойным чередом обычная и привычная жизнь. Вот например – четыре девчонки лет пятнадцати, те самые, что на одном из проспектов сигареты разглядывали: средневолосая русая Веснушка, длинноволосая брюнетка Уголёк, каре-шатенка Карешка, и длинноволосая Блонди, она блондинка, да.

Они подруга подругу, конечно, так не называли, по крайней мере – обычно, но так-то вообще-то и могли бы. Наверное. Скорее всего.

Так вот: девчонки эти сейчас поворачивали с уже совсем другого проспекта на небольшую тихую улицу.

И на той улице кроме них никого и нету – утро всё больше переходило в день. Да и в самой ней мало чего примечательного. Улица как улица, даже есть магазинчик, но тот своими крохотными размерами выдавал, что людей здесь обычно крайне мало.

А ещё тут затаилась заброшка. Старое ладно построенное здание кто-то купил и хотел то ли переделать под офисы, то ли отреставрировать, но в любом случае так и не завершил процесса: окна, рамы, внутренние двери и мебель вынули и вынесли, а как стали обносить забором, так и бросили – часть листов теперь стоит, покосившись, а часть была просто рядом сгружена и поросла у основания своих стопищ густой травой.

К этой-то заброшке девчонки и направлялись. Но пока они ещё даже не близко, и идут по тротуару на другой стороне улицы. Впереди Уголёк и Карешка. За ними Блонди и Веснушка:

– Да нет там никого, не ссыте, – Блонди успокаивает остальных, но надо заметить, что они не сильно-то и взволнованы. Однако продолжила на всякий случай убеждать: – Я узнавала. А если кто-то есть, я его палкой отхуярю.

– Воу! – иронично оставила отзыв Веснушка.

– Ты чё, сомневаешься? – с напором осведомилась Блонди.

– Ни капли, – Веснушка приложила усилия, чтобы звучать как можно серьёзнее, и даже отрицательно повела головой. Но ирония предательски просочилась в её интонацию и в этот раз. Однако затем Веснушка, подумав, действительно согласилась: – Хотя да, ты можешь...

– Хе! – самодовольно улыбнулась Блонди.

Через пару шагов она и сама задумалась, вспоминая что-то. Провела пальцами себе по бровям:

– Блядь, а хавчик-то не купили! Кто сходит?

Карешка еле заметно, скрывая от остальных, вздохнула и повела глазами вбок. Веснушка же подарила вопросу подробный ответ:

– Кто проебалась, та и пойдёт покупать.

– Башку оторву, – не агрессивно, а недовольно-удивлённо среагировала Блонди.

– А? – просто переспросила Веснушка.

– Ты чё такая грубая со мной? – предъявила Блонди.

Веснушка набрала воздуха в грудь, но затем молча выдохнула, так ничего и не сказав. А Блонди, не получив ответа, продолжила:

– Блядь, я кошелёк дома забыла, потому что всё утро тебя уговаривала. А теперь ты, сыкушка, меня виноватой делаешь!

– Я сыкушка? – отреагировала Веснушка, – Мне это ебучее сочинение нужно было сдать по-любому! В отличие от тебя, мне его пришлось пересдавать.

– Ну передала же с другой проёбщицей, – резонно констатировала Блонди. – И видишь, всё окей. Ты опять на меня наезжаешь!

Уголёк с некоторой опаской попробовала вмешаться:

– Да не ругайтесь вы...

Блонди сразу её осекла:

– Слышь, мы не ругаемся. Мы ведём беседу, почему я всё время и во всём виновата. – после этих слов она повернула голову к Веснушке и въедливо неспросила: – Да? – и продолжила с явно ложной мягкостью: – Так ведь? Я плохая.

Веснушка буквально зарычала, но затем выплеснула действительно мягкое негодование:

– Я даже злиться на тебя не могу!

Она положила обе руки на плечи Блонди, приблизилась и со всё той же, совершенно неагрессивной и теперь даже шутливой, интонацией сообщила:

– Я щас тебе нос откушу!

Блонди довольно улыбнулась, и только потом сказала радостная:

– Отвали! – и отпихнула Веснушку.

После этого прошли несколько шагов молча. У Блонди на лице отразилось, что она что-то придумала:

– О, точно! – звучно шлёпнула Уголёк по попе. – Я знаю, кто пойдёт.