Жила-была старуха Брындых, копила сокровища. Но не знала, что самое главное сокровище ждёт её впереди.
Злая ведьма Брындых, казалось бы, ничем не отличалась от остальных злобных тварей, если бы не ужасная жадность и небывалое долголетие. Только углядит старуха Брындых что ни на есть у прохожего человека, сразу захрипит из самого нутра:
— Моё!
И никто уже не может сохранить свой нажиток. Попробуй убереги хоть что-то, когда ведьма жадный глаз положила. За сотни лет скопилось в Брындихиной избе видимо-невидимо стоптанных лаптей, драных треухов, ношенных поддёвок и панёв. Сколько народу возвращалось домой раздетыми, словно из кабака.
Родную деревню Брындых разорила напрочь. Вроде бы порчи особой не насылала, а семьи одна за другой разорялись и уезжали искать лучшей доли, так что в скором времени Брыедихина изба стояла посреди леса, как и положено ведьмовской избушке. Найти её не сразу и получится, а возвращаться придётся голым да босым, отчего и перевелись охотники ходить за порчей для соседа и оберегом для себя.
Что касается долголетия, то оно как-то само получилось. По человечески ведьма свои дни скончать не может. Надо, чтобы её какой ни на есть проезжий витязь пришиб, а витязям в нищих деревеньках делать нечего. Разбойнички, случалось, наезжали, но Брындых разбиралась с ними круто и без жалости. Их громогласное «Грабь!» — не звучало рядом с ведьминским воплем: «Моё!» Одних топоров Брындых наотнимала три десятка, а острым разбойничьим ножам и счёту не было.
Хрусь — атаман разбойников, стараясь избавиться от слишком жадной Брындых, лишился семнадцати летучих кистеней, а шестопёры и клевцы можно было складывать в поленницы. Хрусь не успевал пустить в ход оружие, как ведьма вопила «Моё!» — и атаман оставался безоружным да ещё и раздетым.
Кончилось тем, что шайка ушла вдоль большой дороги искать лучшей доли.
Теперь все грабежи приходились на счёт непреклонной Брындых. От неё равно страдали охотники и браконьеры, лесорубы и лесники. Крик «Моё!» звучал по всему лесу. Рассказывали, что Брындых может содрать шкуру с бегущего волка. Впрочем, думается, что последнее — перегиб. Будь иначе, в лесу не осталось бы ни одного пушного зверя. Все были бы развешены на колках у Бындыхиного дома.
И вот, в одно солнечное утро ведьма, впавшая от одиночества в депрессию, услышала песенку:
«Ягодка земляничка, Сладкая невеличка…»Брындых выметнулась из избушки, готовясь закричать любимое заклинание на всё, что встретится на пути.
На земляничной поляне она увидала девчоночку. Такие малявки в лес в одиночку не ходят, да и со взрослыми тоже, а эту как-то занесло. В руках у девочки была корзинка, в которую она собирала землянику.
— Моё! — возопила Брындых.
Девочка и не пыталась сопротивляться.
— Бабушка, ты землянички хочешь? — спросила она.
— Всё моё! — прочавкала бабушка, уплетая землянику.
— Если ты ещё земляники хочешь, я тебе наберу. Вон её сколько на поляне. Только корзинку надо.
— Корзину не тронь. Моя! И платье сюда давай!
Брындых в единое мгновение содрала с девочки платьице, оставив девчоночку в чём мать родила.
— А теперь — убирайся вон. Тебе здесь делать нечего!
— Я не могу без платьишка. Меня мальчишки засмеют.
— Мне что за дело? Мальчишки тут окажутся, я их ещё не так обдеру.
— Зачем тебе моя одёжка? У тебя вон сколько всего одевать. А моё платьишко тебе мало, оно на тебя даже в облипку не налезет.
— Не твоё дело. Висит — и пусть висит. Не хапай ничего!
Но девочка уже углубилась в ворох нажитого ведьмой барахла, так что никакими волшебствами не оторвёшь.
— Ой, а это что такое?
— Не тронь! Моё!
— Куда тебе такая шуба? Туда три таких бабушки как ты войдут.
— Моё! — только и могла повторять Брындых, а девчонка уже перебирала что-то другое.
— Это я знаю, что такое. Там над озером стрекозы летают, и это их крылышки. Ты тоже летаешь на стрекозиных крыльях?
— Годы мои не те — над озером летать. И тяжела я, стрекозиные крылья меня не поднимут.
— А меня так даже очень. Особенно, если две пары нацепить. Смотри, как!
— Положь на место, кто тебе позволил! И корзину не тронь!
— Я сейчас, бабушка!
— Стой, воровка! Ну вот, крылья спёрла и корзинку украла. Моё!
Брындых спешно принялась приводить в подобие порядка свои сокровища, разворошённые любопытной девчонкой. Пропало не так много: только две пары стрекозиных крылышек и корзинка, что недавно Брындых присвоила себе. Но скоро нашлись и они.
— Бабушка! — донеслось с неба. — Я тебе подарочек принесла!
Девочка опустилась на землю и протянула ведьме корзинку, в которой лежали чёрные ягоды.
— Что это? — спросила Брындых, от неожиданности забывши крикнуть «Моё!»
— Это черёмуха. Она как раз созрела, там, где солнце. Только на нижних ветках ягод почти нет и незрелые они, а на верхних — полно. Я туда взлетела и видишь, сколько собрала. Еле долетела с таким грузом.