— Я вас услышал, Кирилл Владимирович, — вежливо произнёс Корнилов, но не стал выключать диктофон, отчего Куракин картинно вздёрнул бровь. — Тем не менее, наёмники, пойманные на месте преступления, в один голос твердят, что заказчиком является русский аристократ. Да, не он сам встречался с представителем «Корсаров», а действовал через подставных лиц. Нам удалось выйти на этого человека.

— Кто это? Устройте мне с ним встречу. Пусть повторит то, что сказал. Я уверен: это ложь, за которую нужно вырывать язык.

— Позвольте этот вопрос оставить в компетенции ГСБ, — сухо бросил штаб-офицер. — Пока идёт следствие, открыто имя не назовут. Мы бы хотели услышать его от вас.

— То есть вы его не арестовали? — усмехнулся Куракин. — А мне предлагаете фактически признаться в преступлении?

— Добровольное признание снимет часть вины, вы же это понимаете, — Корнилов внимательно поглядел на князя. — Его Величество хорошо относится к вашему Роду, воспользуйтесь этим моментом. А насчёт свидетеля… Зачем его арестовывать? За ним приглядывают, выявляют контакты. Рано или поздно он сдаст все связи. Поэтому хорошенько подумайте, а стоит ли скрывать делишки своего сына.

— Что вы себе позволяете, штаб-офицер? — мгновенно пришёл в бешенство Глава Рода, распаляя в себе магическую мощь, но вдруг обмяк, словно из него выпустили воздух. Он почувствовал, что не может оперировать Даром. — Это блокираторы? Почему не предупредили заранее?

— Во избежание бесполезных претензий, — пояснил майор. — Мы можем включать подавители магии на время важной беседы, каковой я считаю нашу. Только что вы могли наделать бед со своей Силой, а я не хочу, чтобы этот кабинет разнесло на клочки. Где мне потом работать?

— Не ерничайте, господин следователь, — поморщился князь. — Вы нанесли мне оскорбление, которое смывают кровью. Понимаете, чем для закончится необдуманное обвинение?

— Я не обвинял, а констатировал некоторые факты, — Корнилов с бесстрастным выражением на лице раскрыл папку, достал оттуда несколько листков с отпечатанным текстом. — Вот показания Берёзкина Егора. Кличка — Хмель. Он утверждает, что в мае этого года вместе с Александром Исаевым и Сергеем Козулиным получили задание убить княжича Мамонова, обставив дело так, что он погиб в обычной уличной драке, коих в столице хватает с избытком. Задание дал Тимофей Диков, глава вассального вам рода, Кирилл Владимирович. Он тоже признался, что действовал по приказу Алексея Куракина, вашего сына.

— Чушь, клевета! — сквозь зубы произнёс князь Кирилл, внимательно читая признательные показания Хмеля. — Я вообще этих людей не знаю. Кто такой Хмель? Кто такой Исаев?

— Люди Дикова. Он и подбирал их с учётом поставленной задачи.

— Я вижу только признание одного человека.

— Двух других убили, — глядя на Куракина, произнёс майор. — Нашли в загородном лесу. Но Хмеля удалось спасти. Кстати, добавлю, что его тоже пытались вывезти куда-то и ликвидировать свитские вашего сына. Как видите, почему-то постоянно наш разговор сводится к личности княжича Алексея. Я бы вспомнил случай в Крыму, когда он едва не убил Андрея Мамонова.

— Мы выплатили виру, — с ледяным спокойствием ответил Куракин.

— Видимо, игра с законом на кончике ножа очень привлекает княжича Алексея. Скажите, князь, а каким он был в детстве?

— Даже не стану обсуждать это, — отрезал Кирилл Владимирович. — Он мой сын, и я в нём уверен.

— Это хорошо, что уверены, — Корнилов умел проявлять такое же ледяное спокойствие. Его совсем не волновали угрозы людей, стоящих выше по статусу. Он являлся воином Империи, защищал её тем способом, на которое имел все полномочия, и не давал свалиться в череду аристократических войн. — Но к вашему сожалению, князь, вырисовывается неприглядная картина. Нападение на усадьбу Гусаровых без мотива — это нонсенс. Мотив был.

— Мы к Гусаровым вообще никакого отношения не имеем, — скривился Куракин. — Обычный боевой род, коих в России хватает. Да тех же Булгаковых возьмите. Кстати, почему бы не побеседовать с Олегом Семёновичем?

— Мы уже разговаривали с Главой. Да и не было никакого мотива у Булгаковых влезать на поле мелкого боевого рода.

— А у Куракиных был?

— Его Императорское Величество очень уважает ваш Род за лояльность и служение Отчизне. И мы не имеем право без фактов обвинять кого-либо в измене. Но допрос пойманных наёмников дал нам ниточку, ведущую к заказчику. И он принадлежит к очень именитому Роду. Вы же понимаете, что приглашение наёмников из-за рубежа подрывает безопасность государства. Ещё раз хочу напомнить: есть основания считать кого-то из вашей Семьи этим самым заказчиком. Николай Юрьевич просил меня быть очень деликатным в этом вопросе, поэтому я прошу вас отнестись серьёзно к нашему желанию узнать всю правду. Мы даём слово, что ни капли информации не покинет пределы здания ГСБ. Даже если ваш сын, или ваши братья решили чужими руками осложнить жизнь Мамоновым и Гусаровым, являющимися родственными семьями, то мы можем прийти к согласию и закрыть неприятную тему. Но вира должна быть выплачена и Гусаровым, и княжичу Мамонову.

— Не треснет ли харя у мальчишки? — Куракин побагровел от прилива крови. — А мне вот кажется, что ему понравилось запускать руку в наш карман. Любая неприятность, происходящая с ним, оборачивается обвинением. Может быть, князю Георгию уделить пристальное внимание сынку, которого он искал пятнадцать лет? Ни воспитания, ни уважения к старшим! Зато под защитой Мстиславских он стал себя чувствовать чуть ли не бессмертным!

— Поаккуратнее, Кирилл Владимирович, со словами, — покосился на диктофон Корнилов.