– Никаких, – ответила Лора. – Но я не хочу больше ждать. Придут – так придут.

Кастор кивнул, поднимаясь с корточек – женщина была мертва уже давно.

– Пойдем.

И тут завыли собаки.

Лора замедлила шаг, когда на нее обрушилось осознание.

– О нет, – прошептала она.

– Что? – вскинулся Ван. – В чем дело?

– Это не Рат расставил ловушку, – выдавила из себя Лора.

– Это моя сестра, – добавила Афина, крепко сжимая дори. – Артемида.

35

– Они приближаются, – предупредил Ван.

Десятки собак с грязной, свалявшейся шерстью высыпали на тропинку, заливаясь лаем и визгом. Одни были бродячими, другие в ошейниках, на которых болтались поводки, по-видимому, сбежали от своих хозяев. На ощеренных пастях пенилась слюна.

– Адские гончие, – с отвращением проворчала Афина.

Завладев превосходным оружием Кадмидов, каждый выбрал что-то для себя, и, если Лора предпочла кинжал, то богиня взяла маленький нож и дори, которым теперь и отгоняла собак.

Гончих использовали в охоте: они преследовали, а затем окружали добычу, загоняя ее в угол, лаяли и выли, пока не появятся борзые или охотник.

Краем глаза Лора заметила, что в ветвях прямо над головой Афины сгущается какая-то тьма: птицы и белки набились в узкие дупла деревьев и замерли в неестественном оцепенении. Их глаза светились золотом силы Артемиды.

Бежать было опасно. Погоня лишь раззадорит гончих, и псы просто разорвут их на части.

– Есть какие-то идеи? – спросил Кастор у остальных.

Внезапно собаки затихли. Волоски на теле Лоры встали дыбом от ощущения невидимых взглядов, направленных на нее.

На траве начали собираться кошки, шерсть на их спинах торчала лезвиями ножей.

Лоре следовало бы догадаться, что инстинкт заставит Артемиду прятаться в дикой природе, даже в границах города из бетона и стали. Им повезет, если они хотя бы услышат шепот стрелы до того, как она пронзит их сердца.

Собаки окружили их. Те, что были сзади, подались вперед, почти уткнувшись им в ноги, в то время как вожаки повернулись и затрусили вниз по тропе. Не для того, чтобы вести их за собой, сообразила Лора, а чтобы не дать им сбежать.

– Так и будем стоять здесь, как придурки, и ждать, когда она придет нас убивать? – Лора вытащила клинок из ножен, пристегнутых к ноге. – Идем.

Собственное дыхание громко отдавалось в ушах, пока они шли на юг по тропе, затененной пышными деревьями и густым кустарником. По мере того как тропинка сужалась, накатывала клаустрофобия. Повсюду валялись тела мужчин и женщин. Кто-то вышел на пробежку, а кто-то явно возвращался с работы или из школы. При виде этих несчастных сердце Лоры разрывалось от боли, подпитывая ее гнев.

Артемида ответит за их смерть. Все это время Афина была права. Разум покинул ее сестру. Кастор мог попытаться, мог даже надеяться, но Артемида никогда не вступит с ними в союз, а теперь Лора ни за что не примет помощь от богини, даже если та ее предложит.

– Это твой последний шанс повернуть назад, самозванец, – предупредила Афина. – Я не потрачу ни единого вздоха, защищая тебя от нее.

Лора взглянула на Кастора.

– Может, тебе стоит…

Он даже слышать этого не хотел.

– Я здесь ради Майлза и не уйду без него.

– Как она вообще узнала, что он вместе с нами? – прошептала Лора.

– Разве это не очевидно? – фыркнула Афина. – Она наблюдала и отслеживала наши передвижения. Ей нужен был способ выманить нас из дома.

– Неужели нет никакой возможности достучаться до нее? – так же шепотом спросил Ван. – Она же твоя сестра.

Впрочем, глядя сейчас на Афину, Лора задумалась, не совершила ли она ошибку, когда привела сюда богиню. Афина не могла подвергнуть опасности жизнь Лоры – это угрожало бы ее собственной жизни, но… она же не связывала свою судьбу с судьбой Кастора. Что могло помешать Афине преподнести его на блюдечке своей сестре, чтобы возродить их альянс?

«Я помешаю», – мысленно поклялась Лора, любуясь тем, как перекатываются мощные мышцы спины Кастора при каждом его шаге.

– Она не зверь, которого можно укротить, – предупредила Афина. – Когда Аполлон пал, ее разум помутился, и она потеряла половину души.

Кастор ничего не сказал, он вглядывался в темноту парка сквозь тусклый свет уличных фонарей.

Когда они добрались до пруда с водопадом, слабая морось превратилась в проливной дождь. Он обрушился на заросшую тиной поверхность воды, исполняя бешеный танец. Посреди пруда стоял Майлз – наклонившись вперед, он почти касался лицом поднимающейся воды.